Часть 1. (1/2)
Тихо... Сыро... Жутко...
Под ногами хлюпает вода. Кроссовки уже давно промокли насквозь. Нос вдыхал влажный и прохладный воздух. Глаз хоть выколи, всё равно ничего не увидишь. Зрение отключено, а вот уши включились на полную: я слышу шуршание крысиных хвостов и тоненькое цоканье паучьих лапок. Бр-р! Как только представлю, что вот-вот отступлюсь о каменый уступ и наступлю либо на крысу, либо на паука, бросает в дрожь. На кончик уха упала холодная капля и тут же затекла в раковину. Класс, потолок протекает. Ещё чего не хватало! Мне ужасно надоело ходить по этим катакомбам. Вечно сырые, холодные и мрачные. Тёмные коридоры длинной в вечность. И не единого факела! Хоть бы одну деревяшку да спички! Но, как на зло, мои карманы постоянно пустые. И магия не работает.
А вот и знакомая стена. Коридор наконец-то закончился. Шершавая, серая, заплесневелая.
- Да уж, здравствуй, старый друг, - саркастически говорю я.
Я подхожу и нащупываю «слепок» ладони, прикладываю руку. Ощущаю знакомую дрожь, словно я прикоснулась к чему-то запретному и чуть нажимаю. Стена отъехала в левую сторону.
Ужасно знать, что ты знаешь, чем всё закончится, но не можешь ничего сделать...
А вот и зеркало. В серебряной оправе, давно потемневшей от времени. Чуть подойдя, я вижу своё отражение: чёрнющие, словно смоль, кудрявые волосы и такие же глаза. Довольно широкие черты лица и полные губы. Но вместо черноты коридора сзади багровые всполохи неба. Моё лицо внезапно расплывается и я узнаю своего отца. Чёрные, как сама ночь, глаза, загорелое скуластое лицо, кудрявый хохолок волос. Он снова зовёт меня...
- Богдана, дочка, - шепчет он. От его голоса в горле опять пересохло.
- Ты мне нужна, - прошелестел отец. - Я без тебя не справлюсь... Исполни своё предназначение...
Я приближаюсь к зеркалу вплотную и пытаюсь запомнить папу. Он исчёз много лет назад, и меня воспитывала только мама, а об отце никак не хотела говорить. Его портреты она куда-то дела. Я знаю лишь то, что его имя Владимир, по своему же отчеству. Как мало! Но теперь видно, что мы похожи.
Но в чудотворное лицо отца вмешалась гадкая громко каркающая ворона. Я морщюсь и отрыгиваю, хотя птиц отродясь не боюсь. Ворона, будь она проклята, снова вылетает из зеркала и кружит вокруг меня, постепенно сужая круги.
Через несколько секунд она уже пытается выклевать мне глаза. Я закрываю голову руками, чтобы хоть как-то уберечь себя. Но рукам тоже больно. Громкое карканье проклятой вороны смешивается с эхом стен, голова пошла кругом от обилия звуков.
ИСПОЛНИ СВОЁ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ...
Голос отца теряется в эхе от карканья вороны и я просыпаюсь.
Солнце слепит мне глаза. Я тру их, пытаясь понять, где я. Сердце гулко бьётся в груди, не давая сосредоточиться. Я смотрю на свои руки и выдыхаю: они чистые, ни одного следа от вороны. Ладони, как лоб, моя подушка и простыня холодные и мокрые.
- Мне с тобой и будильник не нужен, - усмехнулся кто-то.
Я смотрю в сторону голоса, прищурив глаза, солнце светило слишком ярко.
Это моя соседка Рита. Рыжие волосы и голубые глаза.
- Снова тот кошмар? - участливо спросила Рита, присаживаясь на краешек моей кровати.
На глаза давит, да ещё и голова отбивает ритм. А пары никто не отменял...
- Да, - отвечаю я, прикрывая глаза рукой. Как же голова болит...
- Может быть уже расскажешь директрисе? - спросила Рита.
Нет! Уж что угодно, но не идти к ней и не жаловаться!
- Обойдусь, не впервой, - отмахиваюсь я.
- Дана! Ты мучаешься с ним уже месяц!