20 (1/2)

20

Тилль Люфте сидел на измятых простынях рядом с использованным телом Апории. Его правая нога была согнута в колене, и альфа на неё опирался рукой, удерживающей сигарету. Тонкая серая струйка дыма лениво ползла вверх, закручиваясь причудливыми узорами.

Альфа смотрел на потемневшее уже небо без вкраплений звёзд через окно напротив кровати и раздумывал над изменившимися обстоятельствами. Дело дрянь: ему хотелось задушить Тайсуна, накинув удавку на шею, и затянуть её тугой петлёй, разводя руки в стороны, и в то же самое время он хотел вытрахать из него всю сучность, до состояния полнейшей невменяемости, потому что кривящееся в удовольствии и боли лицо Апории захватывало дух. Он хотел его до покалывания в пальцах, до смерти. Мужчина посмотрел на искусанные плечи Тайсуна, затянулся, скрипнул зубами, мысленно отдергивая собственную руку от мужчины, что уже потянулась к светлой коже.

Его расшатанные событиями нервы подталкивали к определённым решениям. В памяти всплыл недавний спор с Тайсуном. Люфте кричал на него, ослепленный ревностью, и едва не содрал с него купленный Д’Аккуза пиджак. Прокурор Апория не примет его, он уже его не принимает, между ними внезапно пролегла межа. Он предпочел Бьянконэ. Злость залила глаза до краёв, сигарета переломилась надвое пальцами, скрывшись в кулаке. Что бы ни сделал Тилль, его оттолкнут. Альфа медленно перевёл взгляд на тело рядом. Сейчас или никогда.

***</p>

Ночь еще не началась, но сумерки уже уверенно опутывали сетями улицы. Д’Аккуза сидел в кресле в кабинете корпорации. Луна заглядывала большим одиноким глазом в окно. Противное неопределенное чувство, которому пока не удавалось дать имя, щекотало альфу изнутри. Странное, невкусное чувство.

Энлиль осторожно прикрыл дверь в кабинет, поворачиваясь к ней спиной. Он наблюдал достаточно за альфой, но все никак не мог понять что Бьянконэ видит, глядя на прокурора? Признаться честно, залезть в голову к этому мужчине очень хотелось, но в то же время было страшно увидеть мир его глазами. Интересно, мир для него цветной или серый, вкусный или пресный?

Энлиль за годы подле наследника Д’Аккуза знал, что Бьянконэ предпочитает не убивать лично, но стравливать между собой тех или иных неугодных персонажей истории, куря в стороне и наблюдая, как они сами друг от друга избавятся. Молодой человек находил это забавным. Но прокурор… Эта фигура на шахматной доске, заваленной мертвыми телами, стояла особняком, белой твердыней на черной клетке — ферзь. Да, именно так: Тайсун Апория ферзь. Бьянконэ вел игру обдуманно, убирая постепенно с поля фигуры, создавая необходимые для себя условия. Прокурор еще не понял, на какое поле битвы угодил, но Энлиль видел итог этой партии, заведомо проигрышной для Апории — цугцванг в действии.

Но вот цели пока были не ясны. Этот мужчина не способен испытывать чувств, его эмоции лишь хорошие копии реальных, но они пусты. Д’Аккуза никогда не проявлял такого интереса ранее ни к одному живому объекту, да для него даже родители были чем-то вроде кухонной утвари — пользуешься пока есть, а разобьется — купишь новую. Он не заметит разницы. Что же его заинтересовало? На телефоне всплыло оповещение, и секретарь вошел в кабинет.

— Энлиль, слушание об опеке через пять дней, верно? — секретарь Син кивнул. — Позови ко мне Гильгамеша.- Энлиль взглянул на часы: 19:43. — Гильгамеша, — напомнил альфа, не отводя взгляда. Секретарь кивнул и ретировался.

— Гильгамеш? Д’Аккуза желает видеть тебя. Сейчас. И захвати все материалы, что вы собрали об Апории. И да, не задерживайся, — альфа взглянул на закрытую дверь.