3 глава (1/2)

— Игорь, — голос мамы далекий, еле слышный, — Игорь! — Толща чуть мутной бирюзовой воды пронизана мелкими пузырьками воздуха и обрывками водорослей.

Игорек моргает, делает рывок, опускается еще ниже и вытягивает руки, пытаясь достать до дна. Песок проскальзывает сквозь пальцы — зыбкий, холодный, илистый. Маленький Игорь шарит по дну руками в поисках потери, но ничего не находит, только утекающий сквозь пальцы песок. Легкие спирает болью; надо вдохнуть, но Игорь отчаянно ищет и ищет. Глоток воздуха, нет, воды… секунда — и вода перед глазами превращается в темноту, ноги и руки слабеют, Игореша чувствует будто парит…

— Игорь, — голос раздается уже ближе, но будто бы и дальше сквозь толщу воды. Но это не мамин голос, хотя тоже очень знакомый. — Игорь!

Игорь больше ничего не слышит…

Рывок, пощечина, брызги вырываются из горящего горла, и Игорь судорожно втягивает воздух, кашляет. Слышит голос рядом.

— Ты че на дно полез-то, бестолочь! — ругается Ванька. Да, это была не мама, мамы давно нет. — Топиться собрался?

— Часы, — хрипит Игореша, — папкины часы. Я их уронил.

— Фяфы, — передразнивает тот. — Уронил, дурень, да не в речку, а в песок. Вот, — и протягивает папины часы. Совершенно целехонькие и сухие.

Игорь смотрит удивленно, стучит зубами и хлопает глазами, а Ванька все ворчит и ворчит, и трет его плечи, грудь, голову, и спину жестким махровым полотенцем. Игорь потихоньку согревается. От Вани пахнет соленой водой, солнцем и почему-то мокрой шерстью, переносица усыпана веснушками, на лоб свисают мокрые сосульки волос. Игорь перехватывает его руки, и, крепко держа запястья, хрипит:

— Вань, спасибо.

Секунда, две или целая вечность… Ванины губы холодные, мокрые и шершавые, замирают под жестким напором. Игорь проживает эти секунды с зажмуренными глазами. Вдох-выдох, рот друга приоткрывается навстречу…

— Мерзость какая! — раздается над головой. Мальчишки отшатываются друг от друга. Игорь снова начинает стучать зубами. Напротив солнца кто-то стоит, голову его обрамляет ореол света. Игорь видит только контуры стройного тела и слышит жеманный голос. — Вас мама не учила, что альфе с альфой целоваться — это мерзость? Ме-е-ерзость!

Мерзость! Мерзость! Мерзость!

Голос превращается в крик, надсадный и противный, разрывая барабанные перепонки дребезжащим звучанием.

Гром подскакивает на кровати, судорожно хватая ртом воздух.

— Мерзость… фух, сон, — произносит он одними губами, вытирает тылом ладони испарину со лба и ложится обратно.Тут же кривится от отвращения — подушка вся мокрая и холодная от пота. Игорь отбрасывает ее в сторону на пол — все равно стирать, через силу встает и плетется на кухню. Первым делом находит сигареты, затягивается, судорожно выдыхая дым в форточку. Осенняя утренняя свежесть и живительный никотин делают свое дело — Игорь потихоньку просыпается. Перед глазами все еще мелькает Ваня из сна. Гром правда не знает, было это или нет. Все кажется таким реальным. Пока бреется и умывается, он снимает с постели белье, закидывает его в стиралку, и всячески убеждает себя, что это — не воспоминание, а просто фантазия после вчерашнего.

Звонок на мобильный не кажется неожиданностью.

— Игорь, — довольный голос Димы на том конце, кажется, должен обрадовать, но Игорю почему-то ровным счетом все равно. Бета продолжает: — Мы проверили алиби Сергея Разумовского и Олега Волкова. И, кстати, многих из их охранного предприятия.

— Ну?

— Они улетали из города почти на месяц — была какая-то там международная IT-конференция, я не запомнил названия. Прилетели только неделю назад.

— Их не было в городе ни при первом, ни при втором убийстве, — уточняет за него Гром.

— Да, — Игорь почти видит, как он довольно кивает. Удивительно, как Дима не хочет, чтобы эта парочка была замешана в убийствах.

— Но при третьем они уже были в городе.

— Ну, получается, что так.

Игорь молча отключается.

Что ж. Посмотрим, что же там за Сергей Разумовский такой.

***

Башня вблизи выглядит еще больше. Вокруг несколько высоток бизнес-центров, но “Vmeste” возвышается среди них как Гулливер над лилипутами. Гром натягивает кепку глубже на глаза, щурясь от ярких лучей нетипично солнечного питерского утра, отражающихся от стеклянных стен башни, и направляется к главному входу.

— Я… — произносит было он, но охранник, стоящий перед широкими и высокими воротами забора, тут же пропускает его внутрь, приветствуя кивком. — Мне назначена встреча, — говорит Игорь уже второму подошедшему к нему крепкому альфе с бейджем охраны, но тот будто не слышит, а только пропускает его вперед по узкому коридору.

Так Грома ”передают из рук в руки” несколько раз, что удивительно, не обыскивая.

У лифта его встречает сам Волков. Лицо его непроницаемо. Игорь слегка оголяет клыки в приветственной улыбке, но выражение лица Олега не меняется.

— Пройдемте, — со вчера он так и продолжает говорить с Игорем официальным тоном, и это царапает неприятным ощущением над пупком. Олег приглашающим жестом указывает на лифт и, когда после нескольких секунд ожидания они заходят в кабину вместе, отстраняется как можно дальше.

Внутри Игорю почти сразу становится душно и неуютно. Ослабевший было утром узел напряжения снова закручивается вокруг пупка, а зверь любопытно поднимает уши. Минуты превращаются в мучительную вечность. Игорь уже сто раз жалеет о том, что все же поддался на провокацию и пришел сюда, а не дождался Разумовского в участке. Хотя бы Волкова он допросит там, и то легче. Хотя именно сейчас Игорь совершенно в этом не уверен.

Олег даже не смотрит на него. Игорь же не может оторвать от него глаз. Весь в черном, теперь не бадлоне, а в рубашке с галстуком, прицепленным к ней булавкой из черненого серебра украшенной клыком, с идеально уложенной прической, холодным, бесстрастным выражением лица в тусклом освещении Волков кажется еще более хищным. И красивым. Сверху дует прохладный, даже почти холодный воздух кондиционера, но Игорю все равно душно. Ему кажется, что запах Олега забивает ноздри, не давая вдохнуть полной грудью. По виску скользит и тут же остывает капля пота. Гром снова поправляет кепку, натягивая ее еще глубже, будто бы это может его спасти. Волков впервые косится в его сторону и делает вдох — совсем чуть-чуть, еле заметно ноздри его начинают подрагивать. Игоря бросает в жар. Он физически чувствует, как краснеют щеки и уши — присутствие Волкова подавляет. И Игорь никак не может это игнорировать, почти молясь о возможности выйти из этой душной коробки.

Слава богу, раздается спасительное треньканье лифта.

Приехали.

Как только двери разъезжаются, Игорь видит Сергея, стоящего прямо напротив, заламывающего руки в нервном жесте. Выглядит тот еще более хрупким, чем казался в телевизоре — очень светлая кожа, усыпанная веснушками, яркие, словно солнце, рыжие растрепанные волосы, и синие, огромные, как блюдца, испуганные глаза. Он явно взволнован.

Игорь с Олегом делают почти одновременно шаг вперед, чуть соприкасаясь плечами. Но это уже ничего не значит — освежающий, словно морской бриз, запах омеги смывает удушливый дурман. Игорь наконец берет себя в руки и вдыхает полной грудью. Он, стараясь не смотреть на Волкова и даже не дышать в его сторону, произносит:

— Здравствуйте, Сергей. Майор Игорь Гром, полиция Санкт-Петербурга.

— Да, меня предупредили, — кивает тот.

— Мы можем поговорить наедине? — он протягивает руку, но Разумовский ее не берет, испуганно косясь на Олега, который занял стратегическую позицию чуть сбоку, в любую секунду готовый оказаться между ними.

— Сергею или мне предъявлены какие-то обвинения? — звеняще произнесенное альфой зависает в воздухе.

Игорь качает головой, но не смотрит в его сторону, заглядывая в глаза Сергею, и, пытаясь успокоить, произносит: