Часть 8 (2/2)

Чонгук посмотрел на свои запястья, несколько вмятин в форме полумесяца были единственными повреждениями, которые он мог там увидеть, по крайней мере, помимо прошлых.

- Ты этого не сделал. - пробормотал он, сидя со скрещенными ногами и наблюдая, как Чимин повторяет его действия. - Я... я...

- Ты не должен говорить об этом, если не хочешь. Но я умоляю тебя, Чонгук, не выходи сегодня никуда. Не забирай ничьих жизней. - глаза Чонгука наполнились слезами, когда он слушал слова Чимина, и он тихо выругался, вытирая слезы.

- Ты меняешь меня, и мне это не нравится.

- Это означает, что я делаю свою работу прямо сейчас.

***</p>

После этого ночь была тихой.

Чонгук не стал выходить на улицу, сменив свою полностью черную одежду на пару боксеров и белую футболку. Чимин, все еще одетый в старый свитер Тэхёна, сидел на диване рядом с Чонгуком, пока они оба смотрели повторы старых дорам.

- Я действительно сожалею о том, что произошло ранее. - пробормотал Чимин, рисуя круги на ткани дивана.

Чонгук поднял бровь.

- Я думал, ты ненавидишь меня. Я не понимаю, почему ты так зациклился на этом. - заявил он, и Чимин пожал плечами.

- Я просто... Я знаю, что веду себя так, будто я большой злой дух, который мог бы убить тебя, если бы захотел, но... Моя совесть слишком сильна, чтобы позволить мне причинить кому-либо вред. - вздохнул он. - Ты выглядел таким испуганным и ты...

Чонгук поднял бровь.

- Я что? - спросил он, обратив свое внимание на духа.

- Ты напомнил мне о том, что я чувствовал в ту ночь, когда ты убил меня. - Чонгук сглотнул. - Я чувствовал себя чудовищем.

Младший опустил глаза и выдохнул, постукивая пальцами по подлокотнику дивана. Ты чувствуешь себя монстром? Он задумался.

Чимин никогда не был огромной проблемой для Чонгука, в худшем случае - досадной помехой. Но теперь он подключился к эмоциям, которые Чонгук долгое время держал под замком.

И он не знал, как к этому относиться.

- Чимин, позволь мне рассказать тебе историю. - вздохнул Чонгук, поворачивая лицо к рыжеволосому мужчине и вздыхая, мысленно готовясь к истории, которую он собирался рассказать, Чимин кивнул и тоже повернулся.

- Когда я был маленьким, в моем доме были только мой папа, я и моя мама. Мой брат умер через несколько месяцев после моего рождения, так что, я едва успел с ним познакомиться. - вздохнул глубоко Чонгук, продолжая рассказ. - Мои родители никогда не переставали горевать, в конце концов все стало так плохо, что мой отец ушел от нас. Начал новую жизнь, чтобы забыть свою старую. Тогда остались только я и моя мама. - Чимин мягко кивнул. - Она стала другой после того, как папа ушел. Если я забывал убрать свою тарелку - удар по лицу. Проснулся поздно - никакой еду в течение недели. Причина, по которой у меня случился нервный срыв... - Чонгук посмотрел вниз. - Ты напомнил мне мою маму.

Чимин побледнел, чувство вины, которое он когда-то чувствовал, стало еще сильнее, чем раньше.

- Когда мне исполнилось шестнадцать, она пыталась убить меня, - продолжил Чонгук, вытирая слезящиеся глаза. - Я смотрел телевизор, когда она набросилась на меня с ножом из кухни. - он опустил воротник рубашки, широкий шрам, который Чимин раньше не замечал, резко выделялся на загорелой коже парня. - Я не хотел, Чимин. Я не хотел умирать! - Чонгук перестал вытирать слезы, которые текли по его лицу. - Я повернул лезвие и нанес ей удар, Чимин. Я убил ее. Я убил свою собственную маму.

Чимин сглотнул, придвигаясь ближе и кладя руку поверх руки Чонгука.

- Я действительно не помню три года после этого. Моя память, кажется, отключается, все, что я знаю, это то, что я убил кого-то в день своего восемнадцатилетия и теперь я... я ничего не могу с этим поделать. - он уставился на свои руки, Чимин втирал успокаивающие круги в ткань рукава своей рубашки. - Это не оправдывает того, что я убийца, я знаю. Я просто подумал, что ты заслуживаешь объяснений.

Чимин слегка прикусил губу, прежде чем медленно наклониться и обхватить Чонгука руками, уткнувшись головой в изгиб шеи младшего. Глаза Чонгука расширились, и он напрягся, тоже обняв Чимина и положив голову .

И действительно, он хотел оттолкнуть Чимина, но он об этом не сказал, и Чимин давал ему утешение, в котором он нуждался. Он просто ничего не мог с собой поделать.

Если бы вы сказали Чимину, что он будет обниматься с человеком, который убил его, он бы сказал вам, что вы сошли с ума.

Если бы вы сказали Чонгуку, что ему очень понравились бы объятия духа, он бы сказал вам, что вы лжете.