А поговорить? (2/2)

— Коленные и локтевые суставы не работают — их просто нет и не было никогда. В запястье, голеностопе, шее — чисто номинально, — начал перечислять Олли. — С пальцами нужно приспособиться. Короче, все импульсы — от плеча, от бедра…

— Это ни к чему, — прервал его Коди. — Тебе нет смысла к нему привыкать. Вряд ли ты кому-то понадобишься на нём. На новом месте у тебя будет новое тело — как прежнее или даже покруче.

— Господи, зачем их вообще такие делают? — ужаснулся Шон, тщетно пытаясь помочь Коди одеть себя.

— Фактически это манекен, — Коди застёгивал пуговки на его рубашке неторопливо, словно и правда готовил экспозицию для витрины. — Чтобы демонстрировать аутфит… и голову. Не всех же выпускают из коробки. Кто-то просто стоит красивый.

— Как это? — Шон понимал, как много за свою недолгую жизнь успел узнать совершенно бесполезных вещей, и как мало полезных, касающихся его напрямую.

— Некоторые хозяева заводят нас как арт-объект, экспонат, — Коди поправил его воротничок и осмотрел придирчиво. — Просто чтобы любоваться, словно произведением искусства.

— Почему?

Ладно, этот жалкий обрубок, который достался теперь ему, но их великолепные подвижные тела — разве не кощунство держать их в коробке всю жизнь?

— Потому что мы прекрасны, — почти пропел Олли. Он потянулся, красуясь, уже полностью одетый. — И потому что все любят целочек — коробочный экземпляр ценится выше.

К удивлению Шона, несмотря на свой пафосный вид, Олли, пока они возились с одеждой, успел собрать все следы их соития — грязные салфетки, использованный кондом и обрывки упаковки от них — и отправить в мусорное ведро.

— Потому что не все готовы пускать нас в свою голову, — добавил Коди назидательно. — А без этого мы просто красивые куклы.

— Но если из коробки не выпускать… — теперь Шону его судьба казалась уже не самым худшим из возможных вариантов. — Сознание не появится вовсе?

Почему вот об этом не пишут в их фабричной инструкции?

— У тебя уже есть сознание, — Коли легонько постучал его пальцем по лбу. — Просто оно не включилось бы без слияния с хозяином. Остался бы в анабиозе.

— Насовсем?

— Нет, почему, до смены дома. Обычно нам предоставляется не одна попытка начать жизнь заново, — Коди похлопал его по плечу ободряюще.

— Что ты паришься напрасно? — у Олли душевные терзания Шона явно сочувствия не вызывали. — Тебе это уже точно не коснётся: тебя сегодня вскрыли, башку сняли и далее по списку, — одним движением бровей он описал последовавшую за этим групповуху. — Всё, статус never removed from box потерян навсегда. Да и в остальном… Ты же «коллекционка», такой красавчик — вон какие волосы, породистый скульпт, — он небрежно погладил костяшками щетинистую щеку новенького. — Попадёшь к какому-нибудь художнику, он поработает с тобой — и будешь конфеткой, — Шон не понимал, как его должна была утешить перспектива вслед за телом лишиться ещё и лица. — Перейдёшь в элиту, станешь единственным в своём роде, будешь цениться куда больше, на тебя ещё, поди, и аукцион устроят, — продолжал расписывать радужные перспективы Олли. — Будут тебя холить, лелеять, баловать, возить по миру, делать профессиональные фото, может, имя дадут, а то и фамилию, личный блог заведут…

— Это похоже на жизнь питомца, — возразил Шон.

— А ты чего хотел: Марс колонизировать или лекарство от рака изобрести? — огрызнулся Олли, явно поделившийся с новеньким своими мечтами. — А до человеческого питомца ты не дотягиваешь — за тобой в пакетик нечего собирать.

— Ну, идём? — Коди легонько шлепнул обоих по пятой точке.

— Погоди, — спохватился вдруг Шон — до него дошло, что его встревожило в тираде Олли больше всего. — А зачем мне художник? Со мной точно что-то не так, да?

— Ну… — поймав испепеляющий взгляд Коди, Олли проглотил готовый уже сорваться с языка честный ответ. — Ты идеален. Я просто завидую.

— Да скажите уже, хуже точно не будет! — в его жизни и так было слишком много неизвестных факторов.

— Требуется небольшой репеинт. Совсем небольшой, — Олли показал пальцами, насколько ничтожны Шоновы недостатки.

— И скальп подправить, — вздохнул Коди: если уж рассказывать — так до конца.

— Или не придирчивый хозяин, — развёл руками Олли.

— Поимели урода и инвалида — и издеваются ещё, — фыркнул Шон без тени обиды.

— Кто кого поимел-то? — толкнул его под бок Коди.

— Меня лично — никто, — вздохнул Олли с показным разочарованием.

*

— Шон, слушай… — когда они направились в фотозону, Коди остановил его у самого входа, ухватив за край рукава. — После фото. Я могу убрать твоё тело, — эта фраза была более мягкой, чем «сниму твою голову». — И тогда ты просто очнешься уже на новом месте, в новой жизни. А иначе ты будешь в сознании всё время. Не знаю, как долго.

— Нет, — он не сомневался ни секунды. — Я хочу в сознании.

— Ты жить полноценно не сможешь, тебя не оставят с нами наверху. Будешь на складе. Где хранятся все… — Коди замялся.

— Все? Ну, кто «все»?

— Отходы гибридизации, — он явно намеренно выбрал эпитет пожёстче, чтобы напугать новенького, но забыл добавить хоть немного пренебрежения в интонации, чтобы достичь желаемого эффекта.

— Всё равно, — Шону так много надо было обдумать, что казалось, будто на это и года в полной тишине и изоляции не хватит.

— Ладно. Я к тебе приду дня через три — вдруг передумаешь, — пообещал Коди.

Хотя это выражение заботы звучало скорее угрожающе, Шон почему-то обрадовался.