День 6: экшн (1/2)
— Возьми трубку, возьми трубку, сука, возьми… — Петя шептал, сжимая свой телефон до боли.
Он оборвал громовский номер — названивал с тех пор, как наконец обезвредил и связал поехавшего Разумовского. Психа, который показал ему видео, где их родной отдел взорвали.
Петя понимал — ну что там может остаться, отделу пизда, накрыло медным тазом, но… Игорь же живучий, он откуда угодно выберется. Ему же ничего не страшно. Ведь так?
Юлька положила руку на его плечо. Без слов поняла, кому названивает — и сама бы тем же занималась, будь у нее силы. Этот мудила ей огнем по рукам прошелся. И она ещё снимала что-то после — бешеная. Только потом, когда Петя психованного скрутил, она сунула телефон стажеру Дубину и зажмурилась от боли.
Петю тоже задело — но больше стеклом, осколками. И он совсем ничего не чувствовал, кроме огромного ужаса внутри. Больше него самого. На руках была кровь, и он понять не мог — его это, Разумовского, Дубина… Порезов не чувствовал.
Он взглянул на Юльку после очередного звонка в никуда, и она потянулась было погладить его по волосам, но вздрогнула — руки же.
— Вы еще поцелуйтесь, — выдал злющий связанный Разумовский.
Пете захотелось ударить его по лицу, но он остановил себя мыслью об Игоре. Тот бы вмазал, конечно, но совершенно в другой ситуации. По крайней мере, когда Разумовский мог бы ответить.
— Рот свой офф, мудила, — не сдержал слов Петя.
— Слушаюсь, това-арищ… — Разумовский протянул так сладко, но его оборвал Дубин. Сказал, подкрепление почти внизу и нужно отвести Разумовского.
У Петя очень болела ушибленная в драке спина, его тошнило — головой приложился? — ему было страшно узнать что-то определенное от тех, кто приедет. Вдруг…
В лифте он дышал через раз. Паникой накрывало. И похуям было, что там Разумовский им троим об убийствах плел, главное — пусть Игорь будет… Пусть будет.
Когда он увидел внизу пару отдаленно знакомых ребят, которых изредка видел в отделе, внутри все оборвалось. Неужели…
Но он сцепил зубы, сдал Разумовского с рук на руки. Сел на ступеньки проклятой этой башни, закрыл лицо руками. Все в крови будет… Да и похуй. Рядом что-то втирал Юльке стажер Дубин, а Петя не разбирал слов, его перекрывало слабостью. Теперь, когда все закончилось, когда не надо от огнеметов уворачиваться, следить, чтобы стажер живым выбрался, и Юлька тоже… Теперь его мелко трясло. Надо было ехать в отдел, но теперь уже — некуда. И домой — но, видимо, не к кому.
— Петька!
Ему показалось — глюки. Но сквозь слипшиеся от крови ресницы он увидел Игоря. Побитого, в ссадинах и грязи. Он опустился на колени возле Пети, схватил его за руки. Кажется, было больно, но Пете было похуй. Кажется, Юля что-то говорила, но он не слышал ничего, кроме голоса Игоря.
— Прикинь, я тогда из отдела вышел… — он смотрел на Петю раненым щенком, жалобно, были бы одни — поцеловал бы точно.
— Я тебя похоронить успел, — Петя криво улыбнулся.
— Ну и зря. Я ж живучий. Что у тебя тут…
Он пригляделся к петиному лицу, отвел от него перемазанную бордовым челку, коснулся щеки.
— В порядке все. Домой хочу…