шура - ты не верь слезам (1/2)

хрупкий едет в автобусе. он уже не помнит, как сел сюда. как-то половина его дороги была укутана туманом. мужчина жмурится. хотелось сейчас выпить. жутко хотелось. возможно вася и был алкоголиком. не зря же штапич называл его своим собутыльником. и, вот кажется, что хрупкий сейчас об этом думает. думает о его словах, но на самом деле забьёт большой болт, отпивая водку из рюмки и желая так сделать себе легче.

мршавко бы этого не хотел. но выпил бы с ним. и пил бы без него потом тоже.

в кармане вибрирует телефон. приходится взять его, чтобы посмотреть на новое сообщение: ”ты что-нибудь нашёл?”. хрупкий не отвечает, у него сейчас просто нет сил кому-либо писать. что-то говорить. он прикрывает глаза, желая спрятаться в себе, потому что мысли просто разрывают мозги.

мужчина достаёт наушники наощупь. старые провода перевязались в тугой узел. он пытается их распутать дрожащими руками, но ничего не выходит, поэтому вася просто втыкает наушники в проход и в свои уши. слишком шумно. нужно заглушить всё, что в голове.

первые строчки:

«только нам с тобой неба синего

моря пенного, тела бренного

чашу полную жизнь отмерила»

и хрупкий вспоминает.

***</p>

они сидели тогда на даче. что-то отмечали с остальными волонтёрами. за стенкой глухо играла песня шуры, а они что-то активно обсуждали в комнате, которая была лишь для них двоих.

— да я тебе говорю, что на концерте многоточия было вообще ахуительно, — хрупкий кладёт руку на грудь, словно собирается клясться.

— так. утихомирь свой пыл блять! мне вообще они не очень зашли, — штапич поднимает брови, а потом поджимает губы, — ну вот не выходит у меня их полюбить.

— а вот, то, что за стенкой играет тебе нравится, да блять? я же по твоей ноге дрыгающей, как ебучий черт, вижу, — вася переводит взгляд на неспокойный мысок ноги мршавко, которая тут же останавливается.

— ну ебать…нравится. и че с того?

они оба молча смотрят друг на друга. штапичевская ухмылка - за которую хочется прописать ему по роже. и волосы его сейчас беспорядочно валялись на лице. поправить бы. ладонь тянется, пальцы осторожны убирают волосы.

— ахуел?

— ахуел.

краткость сестра таланта - говорил чехов. и в своих диалогах они использовали эту цитату всегда. мршавко смеётся, чуть ли не падая с дивана. он такой жизнерадостный. полный сил. это была, наверное, первая тусовка где он не пил. пытался держаться, как говорил. а вот вася уже был подшофе. он смотрит на штапича и лицо его так размыливается. хрупкий мог бы сейчас подумать, что вместо глаз у него объективы фотоаппарата.

— давай станцуем? — резко прерывает хохот мршавко вася.

штапич удивлённо глядит на хрупкого. тот же в свою очередь сидит с серьёзным выражением лица.

— а давай.

патлатый встаёт с дивана, выпрямляясь и протягивая свою ладонь васе. словно рука помощи. а ведь штапич всегда был ему помощником и даже тогда он согласился потанцевать, чтобы помочь. вытащить васю из импровизационного ”ада”.

хрупкий встаёт, держась за чужую руку. ну, как за чужую? близкую, которая так и притягивает к себе, крепко держась и начиная танцевать. они оба дрыгаются, словно в припадке и ржут, как придурки, а им это нравится. нравится до безумия и дрожи в ногах, пальцах, во всём теле. улыбки так и не сходят с лиц. музыка затихает на строчках.

«руки скованы вечным холодом

только губы непокорные…»

переключаясь на следующую песню. они стоят, слишком близко. настолько близко, что для них обоих и их губ - это опасно. тёплое дыхание. влюблённые взгляды, которые наполнены вместе с этим счастьем.

— ну как я танцую? — прерывает тишину штапич.

— ахуенно, — подытоживает хрупкий, желая податься вперёд, но.

— ребята, вас уже все заждались. сейчас жора тост будет произносить! — зашла кукла.

***</p>