7. На Хогвартс (на Хогвартс-Экспресс) (1/2)
Гарри снились болота. Так как он, всю сознательную жизнь проживший в Суррее, в уютном коттедже (дела у дяди Вернона шли очевидно более чем неплохо), правда в самой неуютной его части, в чулане под лестницей, никогда в жизни не видел болот, то ему грезилась ярчайшая фантасмагория, нечто, похожее одновременно на тропические джунгли, римские термы и зелёную полянку, скрытую в терновнике. Огромные стволы, сплошь увитые цветами и, почему-то, рельсами, вздымались вокруг него к небесам, на широких полянах, зеленых от травы, залитых глубокой прозрачной водой, поднимались огромные грибы с широкими словно обеденный стол шляпками, а по ним, величаво покачивая бедрами, танцевали стройные хрупкие хаги в глухих балахонах, но не серых, а атласно-черных, шитых серебром и драгоценными камнями. И Гарри будто бы точно знал, что сейчас они скинут свои балахоны и будут плескаться нагишом в прозрачной воде меж гигантских шляпок и петь для него дивными голосами и раскатистыми «р». Глухой стук потряс чудесный солнечный мир словно далекий тамтам, все красавицы разом повернули к нему свои лица, и все они оказались Элайн, разом разомкнувшие свои белозубые уста.
— Вставай! Эй! Вот же сыч! Ты что, сова!
Гарри проснулся и ошалело вскочил. В дверь громко стучали, и оттуда слышался знакомый звонкий голос.
— Ну же, соня! Ты живой там или как? Сегодня в Хогвартсе выспишься!
Не успевшие раздеться фигуры окончательно развеялись вместе с остатками сна, и Гарри вскочил, крикнув:
— Живой! Подожди секунду, я только проснулся!
Он напялил очки, подошёл к двери и впустил Элайн. Та ворвалась в номер, уже одетая в маггловскую одежду и кеды, с то ли сундуком, то ли саквояжем, порядком потертым и с наклейкой орла на синем фоне, в одной руке, и каким-то свертком — в другой.
— Чего палочкой не открыл? Мог бы и не подскакивать. Я еду принесла.
— Я проспал? Дай мне пару минут…
— Нет, ещё полно времени. Я заранее пришла, чтобы спокойно собраться и позавтракать.
Гарри посмотрел на кеды Элайн. Кажется, они были ей великоваты, так же как и Гарри — его сверхботинки. Он решил сказать ей, чтобы она потренировалась в них ходить, и даже открыл было рот, но вспомнил, что она уже дошла сюда, а значит вполне тренирована, потом ему пришло в голову, что ноги её заметно больше человеческих, и наверное это ее нормальный размер, и ходить в такой обуви она привычна…
— Гарри! Ты вообще ночью спал? — она прервала поток его мыслей, хлопнув его рукой по плечу, довольно сильно, — ты уже минуту стоишь, пялишься на пол и открываешь рот. Знаешь, ты немного похож на нарла.
— Кто это? Ещё римлянин?
— Не, зверь такой магический. Навроде ежа.
Гарри умылся, привел себя в порядок, и они развернули принесенное Элайн. Это оказалась пара свертков из тонкой лепешки.
— Там жареное мясо и овощи внутри закручены. И соус какой-то ненашенский. Дядя Имран передал. То ли Дон Баобаб, то ли как-то так<span class="footnote" id="fn_30686085_0"></span>. Но есть можно.
Они съели свертки, оказавшиеся довольно острыми, Гарри признал, что есть действительно можно, но им можно было быть и побольше. Затем он тоже оделся в маггловскую одежду.
— Ну вот, я готов. Кстати, можно спросить, почему твоя тетя носит балаклаву? Я имею в виду, у нее такой красивый голос и…
— Кстати об этом. Давай-ка я тебе скажу одну вещь, а ты просто запомнишь её и не будешь спрашивать. Считай это законами волшебного мира, ну вроде как у вас не пить из лужи, не ходить по дороге, и всякие такие вещи. Во-первых, не болтай лишнего и не лезь не в своё дело. Во-вторых, если кто-то пытается тебя увести, что-то дать съесть, выпить или просто взять в руки, и выглядит странно, неважно, чужак он или кажется тебе знакомым, не иди, не бери, не прикасайся. Хаг это тоже касается. Особенно. И в-третьих, если твои жизнь и рассудок тебе дороги, избегай тех, кто выглядит так, как моя тётя.
Гарри ошеломленно сел на стул.
— А почему? — заторможенно спросил он.
— Если ты будешь вести себя по другому, ты дашь понять, что жизнь и рассудок тебе не дороги, и рискуешь с ними расстаться. И это может произойти не самым приятным способом. — серьезно сказала Элайн.
— Так что, никому нельзя верить?
— Никому нельзя. Мне — можно.
— Но ведь ты же тоже…
— А вот об этом тебе лучше не вспоминать. Предлагаю всем говорить, что мы познакомились в магазине. Откуда я — ты не знаешь, про моих теток слыхом не слыхивал. Нас, знаешь ли, не сильно любят, особенно на Слизерине. Лучше, чтобы никто обо мне не знал.
— Ты думаешь, тебе удастся это скрыть? Твоих родственников?
Элайн вздохнула.
— Хагрид — полувеликан. Их тоже не сильно-то любят, и он это скрывает.
— Хагрид — полувеликан?
— Это — секрет, говорю же. И уж если Хагрид ухитряется скрывать это от некоторых, а глядя на Хагрида, в это сложно поверить, то уж я-то, думаю, справлюсь. Это в целом показатель качества знаний — замечать такие вещи. Жизнь волшебника иногда зависит от какой-нибудь незначительной мелочи, которую он видел мельком или прочёл один раз много лет назад. А если уж ты не можешь разглядеть полувеликана, то тебе лучше вообще из дома дальше булочной не ходить! Папа говорит, недалек тот час, когда в Хогвартс оборотня приволокут, и никто ничего не заметит, даже если он поселится в комнате и будет вместе со всеми на занятия ходить. К тому же у меня есть вот что!
Она достала из своего саквояжа небольшую бутылку и гордо продемонстрировала ему. Гарри вгляделся в истертую этикетку.
— Мятный шнапс? И как он поможет?
— Да нет. Это бутылка от него. Зелье Молодоры. Зачем тратиться на фиалы, если у магглов можно бесплатно набрать любых бутылок в первом же бачке. А вот эта их искусственная кора, которая белая или прозрачная, она разная бывает, знаешь, то мягкая, то твердая, вообще — вещь!
— Пластик?
— Да, точно. Вот смотри.
Она открутила крышку и сделала крошечный глоток из бутылки шнапса. Лицо её потекло и расплылось, как будто оно превратилось в желе, волосы зашевелились, еще мгновение, и всё прекратилось. Гарри ахнул от изумления. Перед ним стояла наверное самая миленькая девочка, которую он видел, не то чтобы он видел их много конечно. Правильное округлое личико прямо-таки кукольной красоты, с четко очерченными губками, бровками, обрамленное густыми волнистыми волосами.
— Ну как? — звонкий голос хорошо подходил к ее новой внешности.
— Вау! Да тебя сам черт не узнает! Это надолго?
— На пару-тройку дней всего. Поэтому запас зелья должен быть большим. И это еще усовершенствованный рецепт. Моя семья его варит веками.
— Знамо дело, семейный! — серьезно покивал Гарри, выпятив нижнюю губу, словно для него такие дела были в порядке вещей.
Ведь нельзя удивляться каждой мелочи, он уже месяц как колдун, пора вести себя серьезно и ответственно: запоминать мелочи, которые ему будут нужны, когда борода дорастет до пояса, и прочее. Элайн расхохоталась. А вот смех Гарри не понравился. Высокий и резкий, он не соответствовал милому кукольному личику, которое оставалось малоподвижным словно маска. О чём он сразу сообщил подруге, ведь для чего ещё нужны друзья, как не сказать, что ты смеёшься, как одержимый легионом бесов.
— Спалюсь, — сказала Элайн, нахмурившись, — как пить дать, спалюсь.
Она прошла к зеркалу и принялась хохотать на все лады словно леший, внимательно всматриваясь в свое отражение. Количество видов смеха, по мнению Гарри, сделало бы честь любому актеру — от злодеев Джеймса Бонда до потерянных в детстве принцесс. Наконец, вдоволь нахохотавшись и перебрав десятка три разных смехов, она вернулась обратно, заявив, что поняла, в чём трудность, и всё будет хорошо.
— Можно сходить и ещё разок позавтракать, раз времени полно. И бармен говорил, можно взять еду в дорогу. Возьмём пастуший пирог?
— Тот, который на самом деле бараний? Возьмём. Всё, что я взяла, мы уже того…
Они позавтракали всё той же яичницей с беконом, старый Том не баловал разнообразием, делая ставку на сытность и консервативность, что кажется окупалось. Новизну тут не похоже чтобы любили. Пирог бы завернут в бумагу и спрятан в кофр, и они двинулись к Кингс Кросс.
На вокзале все прошло буднично. Они просто подошли к колонне, разделявшей платформы «9» и «10», Элайн взяла его под руку, прошептав: «сделай лицо попроще и шагай сквозь стену», они шагнули — и оказались на платформе, которой еще секунду назад не было. Это Гарри мог заявить со всей уверенностью, потому что на путях стоял поезд времен королевы Виктории, а локомотивом ему служил паровоз, огромный алый паровоз, впрочем чего ещё стоило ожидать? Вряд ли поезд тянули бы пегасы. «Хогвартс-Экспресс, 11 a.m.» — гласила надпись над аркой. Они пришли довольно рано, поэтому спокойно сели в поезд, нашли свободное купе и вольготно разместились. Элайн предложила накинуть мантии, чтобы не выделяться маггловским видом, что они и сделали. После чего уселись и смотрели на прибывающий народ. Некоторые выглядели как натуральные магглы, некоторых эти самые магглы упекли бы в психушку, чего стоила хотя бы строгая пожилая женщина с чучелом стервятника на шляпе. Наконец подошло время отправления. На платформу выбежала толпа одинаково рыжих людей, вероятно семья: полная похожая на курицу-наседку женщина и четверо мальчишек самых разных возрастов, от важного старшего до долговязого младшего примерно возраста Гарри. Где-то среди них крутилась совсем маленькая девчушка, такая же рыжая как и все остальные. «Сестрёнка младшая наверное, — подумал с грустью Гарри. Рыжее семейство спешно и трогательно прощалось, мама-наседка терла нос младшему, девчонка начала реветь, старшие спешно закидывали чемоданы в двери вагона. Локомотив дал гудок, глухо заухал трубой и плавно тронулся, с ритмичным «чахх-чахх» выбрасывая в воздух грязный мокрый дым. Гарри, никогда в жизни не ездивший на поезде, и не знавший, как трогается состав, а уж тем более паровоз, воспринял эту плавность как должное, и просто смотрел на уплывающую платформу, пока алый молох увозил его в новую жизнь.
Дверь в купе распахнулась, и в проеме появился рыжий мальчишка в поношенной мантии. Кажется, один из того рыжего семейства, что они наблюдали недавно.
— Можно к вам? — спросил он, — а то все места уже, кажется, заняли.
— Конечно, проходи.
Мальчик вошел и втащил свой видавший виды сундук, такой же потрепанный как и одежда его хозяина.
— Рон. Рон Уизли, — представился он.
— Муншайн. Элайн. — Элайн слегка привстала.
— Гарри. Гарри Поттер, — сказал Гарри.
— Тот самый?!
Рон плюхнулся на сиденье напротив Гарри рядом с Элайн.
— Зависит от того, какого именно Гарри Поттера ты имеешь в виду, — сказала Элайн наставительным тоном, — мне кажется, это не тот.
Рон удивленно уставился на неё, но та выдержала его взгляд совершенно невозмутимо.
Тогда мальчик снова повернулся к Гарри:
— У тебя есть? Ну, шрам?
Гарри задрал челку и продемонстрировал лоб, испытывая стойкое ощущение дежавю.
— Тот самый! — подтвердил Рон.
Поезд набирал скорость, и здание вокзала и перон, ускоряясь, быстрее поплыли за окном.
— Это туда Тот-кого-нельзя… — начал Рон, но был перебит Элайн:
— Ты об этом хотел поговорить с сиротой, которого некому даже проводить в школу? Что дальше спросишь? Была ли кровь, расчлененка, может быть? Ты, главное, не стесняйся…
Рон порозовел:
— Н-н-не…
— Я ничего не помню, — поспешил сказать Гарри, пытаясь сгладить ситуацию, — мне же тогда всего год был. А потом я жил у магглов.
— И как они? — спросил Рон, косясь на Элайн, — магглы, я имею в виду?
— Ужасные. Не все, но мои дядя и тетя именно такие. А ты что, не знаешь магглов?
— Нет. В моей семье все волшебники. Есть правда какой-то родственник матери, он сквиб и живёт среди магглов, но мы о нём не говорим.
— Хотел бы я жить в семье волшебников, — со вздохом сказал Гарри, — те люди на вокзале — это твои родственники?
— Мама, сестра и братья. У меня их пять.
— Все учатся в Хогвартсе?
— Нет. Билл и Чарли уже окончили и живут отдельно, а сестра еще маленькая. Только трое — Перси и Фред с Джорджем.
— Здорово. Хотел бы я, чтобы и у меня были старшие братья! — сказал Гарри с чувством.
— В этом на самом деле мало радости, — хмуро возразил Рон, — это значит, что ты никогда не получишь ничего нового. У меня старая одежда Перси, палочка — Чарли…
Гарри подумал, что у него никогда не было братьев, но одежда все равно была старой, а о существовании палочки он даже не подозревал, но вслух этого не сказал.
— А где учатся твои братья? — встряла в разговор Элайн, которой наскучило сидеть просто так, слушая чужие разговоры.
— На Гриффиндоре. У меня вся семья там. Думаю, я тоже туда попаду. Потому что если я окажусь на Хаффлпафе, близнецы меня со свету сживут. Но это лучше, чем оказаться на Слизерине.
— О, да! — в один голос воскликнули Гарри и Элайн.
Все трое весело рассмеялись.
— Оттуда вышли все темные волшебники. Сами-знаете-кто тоже учился там, вы знали? — сказал Рон, понизив голос до зловещего полушепота.
Гарри отрицательно помотал головой:
— Сам-знаешь-кто учился в Хогвартсе?
— Давно. Много лет назад.
— На Слизерине давно к этому дело шло, — авторитетно заявила Элайн, — куда яблонька клонилась, туда и повалилась.
Пейзаж за окном сменился с городского на сельский, зеленые рощи и луга сменили кирпичную и бетонную застройку. В дверь постучали. Рон, сидевший ближе всех ко входу, открыл её. В проходе стояла пожилая ведьма с тележкой для еды.
— Ребята, сладости, пирожные, конфеты, напитки?
Рон пробормотал что-то насчет еды с собой. Гарри решительно встал и потянулся к кошелю:
— Сегодня Лукулл угощает Лукулла, я возьму всего, и побольше.
После того, как ведьма ушла, на столе высилась гора всевозможных сладостей: драже Бетти Боттс, Лучшая Надувачка Друбла, Шоколадные Лягушки, тыквенные пирожки, кексы-котелки, лакричные палочки и многое другое. Элайн равнодушно смотрела на всё это богатство, а Рон с тоской достал из своего сундука свёрток с сендвичами:
— Соленая говядина. Она всё время забывает, что я ненавижу солёную…
При слове «говядина» Элайн оживилась и с надеждой посмотрела сначала на Рона, потом на Гарри.
— Предлагаю обмен. Угощайся. А ещё у нас есть пастуший пирог.
Гарри выложил пирог из своего кофра на стол.
— Вообще-то они немного подсохли, — сказал Рон извиняющимся тоном, — у неё не так много времени на каждого из нас…
Он спешно поблагодарил и накинулся на сладости, моментально забыв о сендвичах и не обращая внимания на пирог. Элайн взяла один из сендвичей и с наслаждением впилась в него зубами. Гарри решил попробовать нечто с названием Шоколадная Лягушка и открыл коробку. Там действительно оказалась лягушка из шоколада, которая внезапно прыгнула на стол. — У них волшебства на один прыжок, — пояснил Рон, — кто тебе достался?
Гарри осторожно поднял замершую на столе лягушку и недоуменно посмотрел в ответ:
— Как — кто?
— А, ты же не знаешь. Там в каждой коробке карточка с каким-нибудь знаменитым волшебником. Если попадется Агриппа, ты не мог бы поменяться со мной?
Гарри развернул коробку, внутри действительно лежала карточка с витиеватой надписью «Альбус Дамблдор» и мелким текстом под ней. Перевернув её, он увидел изображение седого колдуна с длинной бородой, в остроконечной шляпе и очками-половинками на длинном крючковатом носе. Изображение посмотрело на Гарри и помахало рукой.
— Эм-м-м, Рон. Оно шевелится.
— Ну да. А чего ты ждал? Дамблдор? У меня таких уже штук пять. Можешь начать собирать коллекцию, кстати.
— У магглов картинки обычно не движутся. — ответил Гарри.
Рон пожал плечами. Рот его был занят шоколадом.
— Кто хочет пить? — спросила Элайн.
Она уже прикончила один сендвич и сейчас держала в руках знакомую бутыль и горсть кожаных танкардов.