Горькая пилюля. Часть третья (1/2)

На втором этаже здания мэрии царила тишина, полутьма и прохлада. Нерия шагала по устланному ворсистым ковром коридору, открывая все попадающиеся на пути её следования двери, выбирая подходящий подоконник, чтобы сигануть с него вниз головой. От былого хорошего настроения не осталось и следа. Нерия чувствовала себя плохой. Самой плохой эльфийкой на свете, не достойной любви, уважения и вообще хоть какого-то хорошего отношения. Будто её прошлое не просто догнало её, а накрыло с головой, погружая в себя, возвращая туда, где она так же металась во все стороны, ломясь во все двери, ища место, где её примут, полюбят и наконец-то позволят быть собой.

Она распахнула очередную дверь, ведущую в чей-то кабинет с широким дубовым столом, обтянутыми обработанной тонкой кожей стульями и с многочисленными шкафами, заставленными книгами. Нерия любила книги, они её успокаивали, поэтому она вошла в кабинет, не глядя стащила с полки толстый, слегка пыльный том и с ногами забралась на подоконник. Буквы перед глазами плясали, никак не собираясь в осмысленные слова. Нерия бы подумала, что она в панике забыла антиванский язык, но на самом деле, книга на ферелденском для неё сейчас выглядела бы так же. Она медленно вдохнула, пытаясь сосредоточиться, уйти в текст, спрятаться в него поглубже, чтобы отвлечься и не дать ужасу захватить её полностью. Дверь со стуком распахнулась, Нерия уронила книгу, вздрогнув от грохота, который она издала, и подняла взгляд на Палому.

– Прости, – пробормотала Нерия.

Палома вошла в комнату, прикрыв за собой дверь, подняла с пола книгу и села на подоконник рядом с Нерией.

– “Морские торговые пути от Пар Воллена до Андерфелса”, – прочитала она на обложке, – увлекательное чтиво.

– Палома, я налажала.

– Ещё бы, – согласилась Палома и бросила книгу обратно на пол, – выйти за кудрявую оглоблю – лажа королевского масштаба.

Нерия закрыла лицо руками, с ужасом осознав, сколько гадостей она успела наговорить о Каллене за свою жизнь самым разным людям.

– Пожалуйста, не говори ему, – простонала она.

– Не скажу, – Палома закинула ноги на подоконник и откинулась спиной на стенку в оконном проёме, – храмовник. С ума сойти. На что ты потратила эти десять лет, лапуль? Вступила в какую-то секту, где тебе промыли мозги идеями всепрощения, смирения и любви к ближнему?

– Он не храмовник. Больше нет. Но я и правда стала… вроде как… терпимей. Мягче.

– Но всё равно осталась всё той же маленькой ревнивой сучкой.

– Я большая ревнивая сучка, – обиделась Нерия, – Создатель… ну что со мной не так, а? Стоило поблизости появиться Рафаэлю, и я веду себя так, будто только и жду, что мне вот-вот изменят. Чтобы крикнуть: “Ага! Я так и знала, что ты такой же, как все мужики! Ведь я всегда права, вижу всех насквозь и никогда не ошибаюсь”.

– Ты в этом не одинока. Я, увидев нового начальника стражи, первым делом подумала: “Бедная его жена”.

– Да, – согласилась Нерия, – бедная я. Палома, почему ты уехала?

Палома повернула голову, глядя в окно. Нерия тронула её за руку.

– Я всё ждала, что ты вернёшься, лапуль. Если не ко мне, то хотя бы к Рафаэлю, ведь отношения вроде ваших ещё никому не удалось разорвать с первого раза.

– Это точно.

– Но ты не возвращалась. Каждый день я ждала, что ты придёшь домой. Иногда я видела тебя в городе, но не решалась подойти. Потому что ты сказала, что нам лучше больше не видеться, и потому что я боялась… боялась узнать подробности твоей новой жизни. Я не хотела знать, как этот урод с тобой обращается, что он заставляет тебя делать, потому что я бы никак не смогла тебе помочь и винила бы себя за это. В конце концов я устала жить с этими страхами и уехала.

– Правильно сделала.

– А когда мой бесценный супруг скончался от инфаркта, – продолжила Палома, – я оказалась перед выбором – что же мне делать дальше. И я стояла в своём огромном поместье под Вал-Руайо, в своей спальне, одна кровать в которой стоила четыре сотни ройалов, перед гардеробной, шелков в которой хватило бы, чтобы сплести кокон для огромной гусеницы, и подумала о тебе. О том, что теперь мы на равных. Ты можешь выбирать, я могу выбирать. И я вернулась сюда, собираясь спросить, не хочешь ли ты выбрать начать всё сначала. Без Рафаэля, без насилия, боли, смертей, и необходимости выживать любой ценой. Как сильно я опоздала?

Нерия отпустила её руку и ткнулась лбом в согретое антиванским солнцем стекло. Приём устроили в честь Каллена, но успехом на нём почему-то пользуется она. И если двух первых ухажёров она отправила восвояси без угрызений совести, с Паломой всё было сложнее, ведь не только она многое поняла за эти годы.

– Когда умер Джованни, я пыталась найти тебя. Чтобы поговорить и извиниться. Но ты к этому моменту уже была не в Антиве, так что, похоже, я опоздала первой. Палома, теперь уже поздно об этом говорить, но я… – Нерия запнулась, до конца не уверенная, стоит ли ей сделать этот шаг, но всё же решилась, – когда ты сказала, что любишь меня, я повела себя дерьмово. Я думала, что любовь – это когда все счастливы, вокруг расцветают тюльпаны и поют соловьи. А тогда, в нашем доме, я была несчастна. И зла. На себя, на Рафаэля, на весь мир. И за пеленой злости я не разглядела, что причиняю тебе боль. А когда, спустя время, злость схлынула, я поняла, что наделала, но тебя рядом уже не было. И мне было так жаль, что я не могу всё исправить. Потому что я люблю тебя. Я не понимала раньше, но теперь знаю, что для меня любовь – это когда мне не насрать.

– Нерия, я так скучала.

Палома подалась к ней, и Нерия растерянно вжалась в подоконник, окутанная цитрусовым запахом, зачарованная прикосновением нежной ладони к лицу и ясными синими глазами, оказавшимися вдруг в опасной близости от неё. У Нерии заколотилось сердце, по рукам побежали мурашки, но к счастью ей было давно не семнадцать, поэтому за мгновение до поцелуя она мягко оттолкнула Палому.

– Постой. Я должна тебе кое-что сказать.

– Что?

– Топлёное молоко.

Палома сощурилась, а затем расхохоталась, отодвинувшись обратно на свою сторону подоконника. Нерия выдохнула, ощущая, как её состояние возвращается в норму. Не хватало ещё потом объясняться с Калленом. “Это не я, это всё моя подростковая магия”.

– Я не могу так поступить с мужем, – пояснила она, – его я тоже люблю, и мне не насрать.

– Прости, лапуль. Привыкла, что пока ты была с Рафаэлем, вопросы супружеской верности тебя не волновали

– Верность должна быть взаимной.

– И это правильно. Вот только кольцо ты почему-то не носишь.

– Чего это? – Удивилась Нерия, – ношу.

Она подняла руку, чтобы продемонстрировать кольцо, но на пальце его не оказалось. Лишь едва заметная тонкая, светлая полоска кожи напоминала, что ещё недавно оно тут было.

– Проклятье…