Зай, нам не по пути, забирай всё и убирайся. (2/2)

— Вы говорили, что вас не будет дома.— Мацуно делает шаг вперёд, перекрывая собой силуэты своих спутников.

— Передумал, как только узнал, что вы притащите с собой этот мусор.

— Он не мусор. Ты блять…— Баджи сдавливает руку на чужом плече.

— Спокойно. Никаких драк. Его выпустили полчаса назад, без приключений давайте. Забираем вещи и едем домой.— Мацуно устремляется вперёд, оставляя Кейске и Казутору стоять  на месте.

— Я не сомневался в тебе, знаешь. Твой круг общения рано или поздно привёл бы тебя к этому. Не удивлюсь, если вы спите.— Голос его отца повышается, а нервное состояние внутри Ханемии сдавливает петлю на его шее.

— Завали пасть, недопапаша.— Баджи почти рычит на него, готовясь содрать кожу за любое лишнее слово.

— Или ты со своими друзьями не делишься подробностями своей жизни?— Мужчина улыбается, произнося слова чуть громче, чтобы было слышно и Чифую, который собирал вещи в соседней комнате. — Я этого парня помню, знаешь. Кажется, Кейске? Мальчик, который втащил моего сына в дурную компанию… и совратил.

Веревка окончательно затянулась, а дно под ногами провалилось, и шею Ханемии переломило всхлипом со сдавленным стоном боли. Ему нужно срочно убраться отсюда, прямо сейчас. Впизду это всё. Что угодно, он готов сесть обратно в тюрьму, но только не вот это. Не снова. И на удивление, ноги согласны с ним, подрываясь с места и почти мгновенно унося тело из квартиры , оставляя поражённого черноволосого парня стоять в растерянности.

Баджи не успевает среагировать ни на что. Ни на слова отца Казуторы, ни на самого Казутору, что так резво умчался прочь, бросая дверь открытой настежь. Только спустя пару секунд и растерянное лицо Чифую, который выглянул из комнаты на громкий звук двери, до него доходит, что нужно идти следом. Бежать следом.

***</p>

На улице начинается дождь, но Ханемии наплевать. Он бежит почти несмотря на дорогу, смутно слыша звон в ушах. Ветровка на нем слегка промокает под первыми каплями дождя, но это не останавливает и на секунду. Дома  пролетают  мимо как в киноплёнке, оставляя остаточное изображение своих форм где-то сбоку его поля зрения. Звон нарастает , отбивая звук в буквы его имени и накладываясь на биение сердца.

Это не звон. Казутору прошибает, когда он понимает, что это чей-то крик, поэтому он немного запинается , ненамеренно снижая скорость.

—Казутора, блять! Стой.— Что-то тяжелое почти сшибает его с ног, придавливая собой к стене круглосуточного магазина.— Ты… пиздец…ты ахереть как быстро бегаешь…подожди…

Кейске со спутанными волосами и дыханием вдавливает его руками, пытаясь начать говорить без пауз на попытку дышать.

— Нахуй пошли своего отца, ты больше с ним не увидишься. Поедем домой, Чифу уже наверняка в машине.— Он переводит дыхание и ловит взгляд желтых глаз, пропитанный стыдом и отчаянием.— Нам нужно поговорить.

Ох, нет. Вот об этом им точно не стоит говорить. Ханемия хочет расшибиться головой об стенку этого сраного магазина, лишь бы время отмоталось  назад, и всего этого не случилось. Но вот незадача, он не чертов волшебник и не умеет такие фокусы. А другого выхода нет, Баджи не отстанет от него, пока они  не  поговорят. И это хуевая новость.

***</p>

Взгляд Мацуно кажется испытывающим, или проклинающим— пока не понятно. Кейске так резво разложил пожитки Казуторы, что теперь ему неловко даже просто сидеть с ними за одним столом.

Квартира у них достаточно просторная для бюджета двоих восемнадцатилеток, которые только-только  открыли свой магазин. Две комнаты, ванная, туалет и кухня. Стандартная квартира, разве что спальня одна. Зато, гостиная с большим раскладывающимся диваном.

Пока желтые глаза  бегали по потолку в надежде обнаружить там что-то интересное, Чифую решает начать говорить первым:

— Мы не имеем ничего против тебя, если ты беспокоишься об этом. Вообще во всех смыслах, правда. Твой отец —урод, не следящий за языком. Ты можешь не рассказывать, если это личное, но…— Он переводит взгляд на Баджи, который потирает свою шею и неожиданно договаривает чужую фразу.

— Мы с Чифую, как бы встречаемся.

О господи, он снова хочет убежать. Ханемия так напрягается, что это замечают все. Он даже привстает, будто действительно собирается уйти прямо сейчас, оставив все свои вещи тут.

— Ты можешь побыть тут до момента, пока не найдёшь работу. Я не против, просто тебе может быть некомфортно если мы.. ну, отношения же обычно видно со стороны? Если тебе нравится Бадж…

—Хватит. Я … вы не должны передо мной оправдываться. Мой отец…он просто очень гиперболизирует… я может и восхищался когда-то Кейске, но … в общем, я уеду очень быстро, вы не должны как-то себя ограничивать или что-то в этом роде…— Слова даются сложно. Потому что, знакомьтесь — это Казутора Ханемия, и сейчас он нагло пиздит. 

Когда писатели пишут в соих работах, что разбитое сердце— самое болезненное событие в  жизни, тебе кажется, что это бред, ровно до того момента, пока этот бред не происходит с тобой. Но нельзя же так легко взять и признаться в том, что тебе больно? Как-то не круто. Особенно, когда перед тобой вполне счастливая пара, приютившая тебя на некоторое время. Только вот, если Баджи по природе своей недогадливый, то Чифую явно не глупый. Он становится таким серьезным, даже привстает вслед за Казуторой.

— Нет. Мы не будет выставлять на показ что-то, что может сделать тебе больно. Я что, по твоему тупой? Ты думаешь , с чего начались мои чувства? Я же тоже… — Он сам себя затыкает и садится обратно, призывая собеседника сделать так же.— Я много про тебя слышал. Баджи рассказывал о вашей юности, я могу тебя понять в какой-то мере.

— Извини, наверное мне просто стоит уйти. Думаю, так будет лучше.— Окончательно поднявшись со своего места, Ханемия слегка кланяется, и почти выходит из-за стола, когда его хватает за запястье ладонь Кейске.

— Куда ты собрался? Мне после твоего вопроса в машине очень хочется дать тебе пизды. А ты пока что совсем никакой, поэтому давай реабилитируйся в компании меня и Чифую, если я тебе сейчас вмажу, ты отъедешь на тот свет.

— Не переживай об этом… э…в том смысле, что … все нормально— Он расторопно себя поправляет, когда видит осуждение во взгляде своего друга.

— Не нормально. У тебя странное отношение к своему будущему. Ты думаешь так, будто его у тебя нет.— Баджи пригвождает взглядом к месту.

— Всё, прекращаем это. Ты поживёшь у нас, пока не найдёшь работу и не получишь первую зарплату. Как только реабилитируешься после тюрьмы— можешь съезжать.— Мацуно выносит вердикт, не спрашивая согласия даже у своего парня.

Казутора бы не пережил ещё и  минуты этого разговора, поэтому просто замолкает и ретируется куда-то с кухни, активно делая вид, что раскладывает уже разложенные вещи.