Ваня Петровна (2/2)

Хазина, казалось, веселила мимика Игоря, и он, хихикая, нарочито расслабленно растекся по стулу.

- Ну переехал. Жалом вожу, природой любуюсь. Может, всю жизнь мечтал о домике в деревне и корове?

Игорь хмыкнул и скопировал позу парня:

- Что-то не заметил у тебя коровы. Колись, за проеб на работе сослали?

В тишине ритмично тикали большие часы, занимающие четверть стены над столом, пока Петя не достал айфон, разблокировав его. Спрятавшись под нависающей челкой, он что-то принялся печатать, а потом подтолкнул аппарат к Грому с открытой в браузере статьей. ”Покушение на майора ФСКН в Москве”.

”Юлька бы лучше заголовок придумала”, - подумалось Грому, но он послушно углубился в чтение. Скудный на подробности текст то и дело разбавляли фотографии места преступления: огороженной территории, толпы людей в полицейской форме и... Пети. Бледного, измазанного кровью из раны на голове, с закрытыми глазами. Игорь приподнял глаза на собеседника, как бы пытаясь удостовериться, что тот жив. Слишком уж он был похож на труп на фото - Игорь проверил - одиннадцатимесячной давности.

- За проеб молодости я тут, - Хазин тихо буркнул в кружку, всем своим видом показывая, что не горит желанием делиться, но отчего-то решил рассказать, - сломал пацану жизнь, а тот спустя годы решил спросить с меня за это. Писать заяву на него я отказался, вот батя и отправил куда подальше, чтоб не искушать того чувака моим живым ебалом.

Игорь кивнул, принимая эту версию событий, но не добиться подробностей не мог, не будь он майор Гром:

- Сломал?

Петя поморщился и отставил кружку, опять отворачиваясь к окну.

- Подкинул вес на рейде. Сам угашенным был, а он на меня быканул. Протрезвел, хотел его потом отмазать, да с судьей не повезло: принципиальная баба. Отсидел он и ко мне.

- И ты мне так сходу это рассказываешь?

Гром и сам не был ангелом во плоти, но, по возможности, старался в чужие жизни не лезть. А уж про подставы и вовсе слышать не желал. Не для того он в органы служить пошел, чтобы беззаконие множить да фамилию отца позорить. Да и не по-людски это совсем. Разумовский в голове заходился дьявольским хохотом: ”Что, Игореш, опять на мудака потянуло?”

- А толку молчать? - Хазин устало прикрыл глаза, - ты ж все равно потом разнюхаешь, будто я не слышал о майоре Громе, супергерое Питера, укротившем маньяка с клювом.

Игорь настороженно замер. Хотя новость о поимке Птицы разнеслась по всем каналам и соцсетям, в этой глуши та история казалась какой-то невероятно далекой. Точно была в прошлой жизни и канула в лету, оставив лишь внутри Игоря обиду на Сергея за то, что сразу не показал себя, не проявил свое зло.

- Да и Прокопенко до этой истории много про тебя трындел. Майор с принципами. Не всем такими сразу быть, Игорек. Кто-то должен крупно проебаться, чтоб мозги на место стали.

Пальцами перебрав по воздуху, Петя предупредил звуковой сигнал будильника:

- Дядь, ты ж не спешишь? Помощь нужна.

Нет. Нет-нет-нет. Игорь это и подумал, и твердо сказал, и для убедительности помотал головой. Он эту гадость в руки не возьмет. Ни за что. Никогда.

- Дядь, не гони. Она безобидная, - Петя упрямо тыкал ему в руки охреневшую от такого внимания Ваньку.

- Я тебе повторяю: я к этому созданию не притронусь ни за что в жизни! - для убедительности спрятав руки за спину, Игорь шагнул назад, но уперся ногами в кровать.

- Да бля, мне ей укол поставить надо! Можно, конечно, позвать соседку, но, боюсь она сойдет с ума от мужской красоты на квадратный метр, - Петя хмурился, но как-то умилительно. Игорю так казалось. - Или возьми шприц и сам поставь, а я подержу.

От этой перспективы Игорю и вовсе поплохело. Две его самые нелюбимые вещи в одной. Нет уж, увольте.

- Дя-я-ядь...

Хазин медленно подходил со своей пациенткой на руках. Игорь уже приготовился бежать куда-нибудь вбок, как этот подлец сделал резкий шаг, и Гром, дернувшись, завалился на кровать.

Божечки. Гром завалился на прекрасный, мягкий, ортопедический матрас. Спина, обиженная ночевкой на сплошных пружинах, заныла, заставляя Игоря поморщиться. И стоило ему прикрыть глаза, как перед ними оказались маленькие черные бусинки Ваньки. Петька еще жалобно протянул:

- Ну посмотри на нее, Игорь, ты же не бросишь больную животинку на произвол судьбы.

Казалось, змея была скорее солидарна с Громом. ”Бросьте меня уже, хочу тишины и покоя”. Игорь сглотнул. В голове родилась мысль, недостойная высокоморального и сурового питерского майора.

- Хорошо, - он кивнул, усаживаясь поудобнее, - но потом я посплю у тебя. У Прокопенко адский диван.

- Да хоть переселись в эту кровать, дядь!

Петька подпрыгнул и ускакал с сонной Ванькой к столу. Держать змею Грому не хотелось от слова ”совсем”, хотя данный экземпляр внушал опасений меньше, чем ее собратья в дикой природе. Поясница Игоря покалыванием воспротивилась его попыткам встать, но все же подняла тяжелую майорскую тушку. Согласился же, че уж. Борясь с отвращением, Гром потянулся к змее, та же смиренно ожидала свою участь.

Когда Петя достал шприц и ампулу, Игорь с Ванькой синхронно моргнули, и если первый мог отвернуться от этого вида, то зверушка даже не пыталась дернуться в крепком захвате.

- Ты хребет-то ей не сломай, дядь, - голос Хазина раздался совсем рядом, пуская мурашки по шее, но Игорь упрямо пялился в стену, - Все, готово.

- Уже? - Гром удивился, не двигаясь.

- А что ж я мучить будут принцессу? - Петя как-то даже мягче заговорил, перехватывая Ваню и проезжая пальцами по ладони мужчины.

Умильно осматривая змею и поглаживая ее по носу, Хазин становился похож на сумасшедшего родителя. Но несмотря на абсурдность всей картины, губы Грома тоже растянулись в улыбке. Отдельным звоночком приближающейся шизы стала и почудившаяся лыба Вани. Доотдыхался ты, майор.

- Ладно, падай, дядь. И спасибо.

Вечером вереница дамочек возобновила свой крестовый поход на желудки майоров. Обломавшись с пустым домом Грома, либо заранее прознав, что тот ошивается у участкового, они, одна за другой, стучали в Хазинские двери с парой тарелок ужина. Московский майор, надо отдать должное, улыбался гостьям в ответ не менее лучезарно, задавал пару-тройку вежливых вопросов об их жизни, но остаться не предлагал. ”Работа, сами понимаете, питерские сослуживцы просто так не приезжают”.

Выспавшийся и почти довольный жизнью Игорь наблюдал за этим общением, как театральной постановкой. Трагикомедия в пяти действиях. А на столе в рядок выстраивались салаты, картошка и рыба, еще дышащие паром. Интересно, а эти дамы на ”цу-е-фа” разыгрывают очередность наступления? Или какой вообще принцип?

Проводив последнюю почитательницу погон и мужского плеча, Петя жахнул на стол банку соленых огурцов и хитро прищурился.

- Под такое требуется соответствующий аперитив, не находишь, дядь?

Обычно Игорь ”не находил”, но сегодня, довольно потянувшись к особо привлекательному карпику, кивнул. Так на стол легкой рукой Пети водрузилась початая бутылка водки прямиком из морозилки. Продукция явно не местная, с вычурной надписью ”Grey goose” и ярким французским флагом на этикетке, поэтому выпил первую рюмку Гром со спокойной душой. Как и вторую. Третью уже с душой весьма добродушной, а четвертую - вообще открытой любым предложениям.

- Чем ты так Прокопенко насолил, что он тебя отдыхать сюда направил?

Петя сидел спиной к пышущей жаром печи, и Игорь как-то упустил момент, когда тому стало жарко и он остался в одних черных трениках, светя подтянутым торсом и привлекательными ключицами. Уперевшись локтями в стол, Хазин на весу чистил кусок рыбы от костей и не сводил глаз с собутыльника. Игорь засмотрелся на мелькающие пальцы, перемазанные жиром, и только когда по колену прилетел пинок под столом, он вспомнил, что Петя задал вопрос.

- Разумовского поймал, - Гром опрокинул в себя очередную рюмку вне очереди и хрумкнул огурцом, - боится, что я теперь то и дело буду ему находить поехавших преступников и рушить памятники архитектуры.

- Ты хороший мент, Игорь, - гребаное чувство охуевания явно преследует Грома с самого момента приезда, но привыкнуть у него пока не получается, поэтому он молча зависает, а Петя, не замечая, продолжает свою мысль, - и если в процессе работы ты что-то делаешь не так, то потом это все равно окупится. Ты делаешь мир лучше, ловя всяких ублюдков.

Для Игоря воцарившееся молчание было невыносимо напряженным, Петя же, окончательно, видимо, размотанный теплом и спиртным, выглядел максимально расслабленно. Мягко, с какой-то грустной улыбкой он припечатал:

- Меня б ты тоже поймал.

Доверия к голосу в такие моменты драматичных загонов обычно нет ни у кого, но Игорь все же прохрипел:

- Зачем мне тебя ловить? Ты ж людей не убивал...

Петя помотал головой:

- Тот парень из подворотни с тобой бы поспорил.

Пьяных людей лучше не слушать. ”Что у трезвого на уме...” Так ведь обычно говорят? Только не учитывают, что алкоголь имеет свойство не просто вытаскивать наружу сокровенные мысли и чувства, но и преумножать боль, злость, силу. С такими мыслями по пьяной лавочке москвич мог только рухнуть в яму самоненависти. Такие мысли лучше говорить товарищу-психологу и без промилле в крови. Поэтому такой же пьяный Игорь решил жахнуть сверху еще и своих тараканов.

- Думаешь я лучше? - он хмыкнул и уставился исподлобья на Петьку, - я чуть Птицу не упустил. Увидел парнишу зашуганного, высокоморального такого, с тяжелой судьбой и все... Поплыл. Я до последнего саму мысль, что Сережа виновен, отрицал: проверять не лез, потом на Волкова думал. Птица за это время много чего наворотить успел. И окончательно я в это поверил не когда досье друга его нарыл, и даже не когда пришел к нему с обвинениями, а когда очухался на крыше в его костюме. Дурак.

Хазин, казалось, перестал дышать. Он уперся ребрами в стол, нависая над полупустыми тарелками и почти касался лбом Грома.

- И вот знаешь что, Петь? Я ж до сих пор иногда думаю то ”Как он там, в психушке?”, то ”Какая же он тварь!”

Петя все же не удержался и боднул Игоря, тут же отстраняясь и подмигивая:

- А пойдем че покажу...

Сам он тут же подскочил, хватая свою куртку и накидывая на плечи Грома его неизменную кожанку. Тому ничего не оставалось, как последовать за ужаленным каким-то невидимым жалом майором и выйти во двор. Пока Игорь ежился, путаясь в руках и рукавах, Петя подтащил лестницу к другой стене дома, толкнул ее, проверяя на устойчивость и полез наверх.

- Давай за мной.

Игорь послушно поставил ногу на первую перекладину, стремясь не столько залезть, сколько поддержать егозу, если тот ебнется. Не ебнулся. Пришлось лезть.

Кое-как перебравшись на покатую крышу, матеря Хазина и водку, Игорь попытался усесться на скользком шифере. Вышеобматеренный майор уже сидел на своей московской заднице, будто его парализовало заклинание оцепенения. Проследив за его взглядом, Игорь застыл: на полотне ночного неба рассыпались мириады звезд. Привыкший лишь к огням большого города, Гром имел представления о паре-тройке созвездий, упоминаемых особо часто в массовой культуре, а мысль, что на деле этих самых раскаленных сгустков плазмы столько, что невозможно сосчитать, существовала лишь на периферии сознания. Конечно, это же не приметы преступников.

И вот тут, в царстве змей, забытом, походу не только богом, но и людьми, знание о космосе вдруг вспыхнуло в голове. А ведь это только те огонечки, что видны невооруженным глазом. Только те, к которым повернута их часть планеты. И возможно, какие-то из них в эту самую секунду уже мертвы. Просто свет еще летит. Просто он то, что осталось после их смерти.

- Знаешь, - Хазин шмыгнул носом, и Гром машинально накрыл его плечо своей рукой, притягивая поближе, а тот, будто так и надо, лишь притерся поудобнее, - я... когда смотрю на это, мне так инфернально страшно становится. Не от собственной незначительности, а скорее от того, что каждая из этих точек может взорваться. И вот пролетит один ее малюсенький осколок через всю черноту там, херанет по планете, и все. И я все, и память о принцессе Диане все.

Гром заметил, что поглаживает хазинское плечо. Не остановился, но и ничего не ответил на его монолог. Почему-то казалось, что это еще не конец. Петя обернулся.

- Ты же понимаешь, что он болен? Ему нужна помощь врачей, а потом наказание за убийства?

- А ты же понимаешь, что не заслуживаешь смерти за свое прошлое?

Поцелуй был горьким. Из-за выпитой водки, из-за чувства, что какая-то боль внутри каждого из них пока неубиваема. Но робкое трепыхание внутри от тепла другого казалось попыткой птенца выбраться из скорлупы. И руки как-то правильно тянули худенького Петю на колени, и пальцы того так волнительно цеплялись за шею Грома, и дыхание обоих разрезало тонкий осенний воздух вокруг.

Грохот отколовшегося куска шифера эхом отдался по всей округе. Парни замерли, испуганно смотря друг на друга, а потом синхронно рассмеялись.

- Полезли обратно, пока соседи не повыскакивали.

Игорь, аккуратно поддерживая дрожащего Хазина, одобрительно угукнул.

- Знай только, что я твой матрас на диван дядь Феди не променяю.

Через день, конечно, Игорь не уехал.

Уехал Игорь через положенные ему на отдых две недели. На все вопросы Прокопенко по приезде отвечал заученно: ”Нормально. Выспался. Надышался. Участковый там адекватный. Спасибо за жилье”. Про то, что в этом самом жилье он не появлялся вообще, Гром тактично умолчал. Как и про то, что участковый Петя не просто адекватный, но и веселый, добрый, умный и прочие эпитеты детского сада. И трахается отлично. От тараканов и темного прошлого это все, конечно, не избавляет, но Петя старается.

Все две недели парни шастали по деревне и лесам вокруг, вызывая шепотки, как у женской части населения, так и у мужской. Хотя последние были не такие восторженные. А по вечерам устраивались на кухне разговаривать, предварительно закапав или уколов явно повеселевшую Ваньку. Скрепя сердце, Игорь признал, что проникся зверюгой, сюсюкал с ней подобно Пете и спокойно держал на руках. Даже перестал ворчать, что надо вынести террариум из комнаты с кроватью: привык трахаться при свидетеле, что ли?

В день отъезда они заранее договорились сделать вид, будто прощаются на пару дней, чтоб избежать неловких проводов и объятий. Поэтому Игорь в который раз охуел в Змейско, увидев, как Петя тащит к его чемодану террариум со змейкой. А Ванька уже не охуевала, Ванька смирилась.

- Дядь, вы ж поладили, забирай.

- На кой мне змея в Питере? - Игорь ошарашенно принял ценный груз в объятия. ”На кой ты мне в Питере?” - моргнула Ванька.

- Она долеченная, прирученная, теперь на витаминах. Подохнет в лесу.

- Это не ответ на мой вопрос, - Игорь бурчал, но уже прекрасно понимал, куда поставит стеклянный домик в своей квартире и где ближайший зоомагазин.

Неловкие проводы все же были: Хазин неловко обнял, неловко посетовал, что ночью ему не спать из-за рева местных кумушек по Игорю, Гром же неловко позвал Петю в гости.

Зато в окно отходящего поезда Хазин вместо слез покинутого любовника строил комичные физиономии: то серьезную мину, отдавая честь, то язык покажет, то вообще подмигнет.

Откинувшись на хлипкую стенку плацкарта в набравшем скорость вагоне, Гром посмотрел на змею, которой пришлось выкупить отдельное место. Лично у проводницы.

- Ну что, Ваньк, с переездом.

Все это Прокопенко, конечно же, так и не узнал. Ну, кроме истории новой соседки Грома. Майор закопался в работе, вылазках на прогулки с Димой и Юлей, односторонних беседах с Ваней, пока в один прекрасный момент не понял, что Разумовский с его баннером исчез из головы, и дышать стало намного легче. Отчеты молниеносно писались, бандиты в наручники заковывались, бабульки через дорогу переводились. В сердце лелеялось чувство тепла и грусти по отношению к деревенскому участковому со стремным прошлым, как и желание смотаться в Змейско еще.

- Товарищи полицейские, - звучный голос Прокопенко заставил утихнуть гул отделения. Все заинтересованно уставились на холеного паренька во всем черном рядом с ним. Игорь сглотнул, - прошу любить и жаловать, майор Хазин. Заступает на должность руководителя местного наркоконтроля.

В вернувшемся шуме Игорь медленно повернулся к своему монитору, пытаясь сложить в своем сознании картину мира, как над ухом раздалось:

- Дядь, как там Ванька? И спасибо, что документы на перевод привез.