Победить быт (1/2)
Тачки, деньги, наркота? Если юность Петра Юрьевича Хазина и проходила под этим девизом, то зрелость выбрала себе новые столпы личностного мироздания. Петя, Игорь, два дитя. Ну, вернее, дите и пес. Суровая служебная овчарка, но раненая и списанная. Да и пятнадцатилетнего Лешу тоже уже вряд ли можно назвать ребенком. Здоровый такой лоб, каждое утро с Игорем подтягивается, каждый вечер пересказывает Пете, что он вычитал интересного в классике за день.
Скажи кто пару лет назад, что майор Хазин будет спешить домой после рейдов, а редкие выходные проводить в супермаркетах и музеях, этот же самый майор возопил бы чаечкой от смеха. Да все управление хохотало бы от подобной шутки. Однако Хазин там, где он есть сейчас. Петя, Игорь, два дитя.
Сейчас у Хазина не огромная гардеробная, заставленная итальянскими туфлями и увешанная французскими костюмами, а удобные водолазки да брюки на паре полок скрипучего шкафа. Старого, но резного и жутко красивого. Вид за окном открывается не на Чистые пруды, а на исторический центр Питера. Еще и окно это огромное, круглое и узорчатое. Такое мыть - заебешься, Хазин сам проверял. Полы в квартире не из паркета, а из настоящего дерева. Петя все нервы потратил, выискивая достойного мастера, способного обновить лакировку покрытия, не испортив материал. Ходит он по этому полу теперь не в брендовых носках, а в шерстяных, связанных теть Леной. Они полосатые, серо-зеленые. Это чета Прокопенко вместе Лешкой смотрели ”Гарри Поттера” и дружно решили, что Петька - самый настоящий слизеринец. У Грома и Макарова носки красно-желтые, Хазин на это только шипит: ”Обложили кошками”.
Ремонт громовского логова создавал не дизайнер, как бывало в прошлых жилищах Пети. Весь дизайн придумывался совместно: какие-то идеи ремонтники воплощали, что-то сами ляпали. Стену вот восстановили, чтобы комнату Леше отгородить, да ванну перенесли из кухни на ее законное место. ”Жить можно”, - ворчливо вынес Хазин вердикт обновленной квартире, но в глубине души он знает, что не просто можно, а нужно. С теплом и любовью.
До Грома Петя был уверен, что уют создается лишь дорогими и стильными вещами. Теперь же он кутается в старый, линялый плед, пахнущий Игорем, пьет кофе из дурацкой покоцанной кружки с надписью ”Петр-осетр”, поглаживая за ухом довольного Мухтара, читает простывшему Лешке ”Театральный роман” Булгакова не на телефоне, а бумажное издание восемьдесят седьмого года.
По ночам Хазин обнимает не моделеподобную дочь какого-то генерала, о чем несомненно грезил его отец, а сурового почти двухметрового питерского мента. С таким под ручку на прием не заявишься, в клубе не полапаешь. И не потому, что Пете не хочется, а потому, что Гром скорчит невыносимо умильную моську, полную недовольства. Не про тусовки он. И Пете почему-то это нравится.
Пете вообще вся его жизнь сейчас нравится. И серость Питера, и команда в местном наркоконтроле, и даже язвительные шуточки Цветкова по утрам: ”Майор, вы опять своим ядом не захлебнулись! Как так?!” или ”ПетрЮрьич, вы сегодня неотразимы! Дракула вам не родственник, случаем?” Милый-милый Цветков: думает, что способен задеть Петьку. И особенно Хазину нравилось все, что ждало его дома. Петя, Игорь, два дитя.
Но ебушки-воробушки, как же он ненавидел ненормированный рабочий день и катастрофически малое количество выходных! То Игоря посреди ночи поднимут на выезд: кто-то в ночи набухался, что-то не поделил с другом и пырнул того ножом, то на воскресенье уже Хазину назначат рейд в какой-то задрипанный клуб в Московском районе. Да кто вообще по воскресеньям в клубы ходит?!
Поэтому, когда один такой свободный день Петя себе все-таки выбил, он решил во что бы то ни стало выспаться, наесться вкусностей и проваляться все время за сериалом или новинками кино, которые он пропустил. Один-одинешенек и не отвечая на звонки.
Хазин заранее вырубил звук своего телефона и заставил Грома поставить себе будильник на фитнес-браслете - подарке Дубина, с которым они втихую сговорились переманить Игоря на темную (удобную, Гром, удобную!) сторону современных гаджетов. Леше было выдано важное ”цэу” изобразить утром японского ниндзя и бесшумно собрать Муху на прогулку, а самому не забыть про школу. Майор Хазин в кои-то веке изволит отдыхать.
Семья наказ приняла к сведению, усвоила и обязалась исполнить. Только вот Мухтар в договоре не участвовал.
Петя подпрыгнул в постели в неебически ранние шесть утра от грохота на кухне и оглушительного звона разбивающегося стекла. В последовавшей за этим тишине раздалось шипящее лешкино:
- Сссука... Муха.
Хазин повторил про себя такую подходящую его пробуждению фразу и рухнул на подушку. Колотящееся где-то в горле сердце уверенно заявляло, что спать всему организму в такой опасной обстановке оно уже не даст. Скосив завистливый взгляд на своего дрыхнущего как ни в чем ни бывало мужика, Хазин горько вздохнул и, матерясь, сполз с кровати. ”Ладно. Днем посплю”.
На кухне с подсвечивающим телефоном в зубах под столом лазал Лешка, собирая осколки. Он обернулся на шаркающие шаги и виновато скуксился:
- Петь, прости. Я йогурт на столе оставил, а Муха за ним потянулся. Ну и кирдык графину...
Виновник шума, не испытывая абсолютно никаких угрызений совести, сидел в углу и строил глазки собравшимся: ”А есть будем? А гулять идем?” Петя, силясь сдержать зевок, лишь махнул рукой и прошел к холодильнику.
- Топай выгуляй пацана. Завтрак сам сварганю.
Дважды Лешку просить не пришлось - расцвел улыбкой и пулей свинтил, подзывая пса, только дверь входная хлопнула. Вот вроде приемный он Грому, а перед плитой замирает в точности как Игорь: беспомощно смотрит на продукты, газ, в итоге плюет и достает кефир или колбасу. Если бы не Петя, так бы оба и питались чем-то готовым или пельменями от Прокопенко.
На шкворчание яичницы и бульканье кофеварки в кухню вошел сонный майор Гром. Он плюхнулся на стул, усиленно потирая слипающиеся глаза, и озадаченно приподнял бровь:
- Ты чего встал, Петь? Отоспаться ж хотел...
- Тц, - Петя недовольно цыкнул и махнул деревянной лопаточкой, - Муха разбил тот уродский графин.
- Круто, он меня всегда бесил, - Игорь аж просиял. Хазин же от удивления застыл над сковородкой.
- А какого хера тогда мы его юзали?! Я думал, он тебе дорог! Ты ж вечно с ним носился, по всей квартире переставлял...
Гром озадаченно почесал макушку:
- Да я все гадал, куда его пристроить, чтоб видеть пореже.
Скрежет ключей в двери не дал разгореться тираде раздраженного Хазина о целесообразности хранения вещей, которые на хрен не сдались.
- Уф, там ливень, холодрыга, - Лешка зябко ежился, скидывая промокшую обувь и куртку, - мерзость, а не погодка, одним словом.
Солидарный с ним Мухтар потрусил к ванной, оставляя за собой грязные отпечатки лап. У самой двери он обернулся на хозяев, мол, воды горячей включите: замерз, аки пес, и затрусил всем телом, стряхивая с шерсти капли на пол и стены. В голове у Пети опять пронеслось: ”Сссука. Муха...”
Пока Лешка смывал грязь с присмиревшего пса, Петя разложил завтрак домашним и сам уселся за стол.
- Кстати, - крикнул подросток родителям, - там внизу объявление висит: интернета весь день не будет. Что-то чинят.