17 (1/1)

Его кромсали клыками даже после того, как он умер. Откусывая куски плоти, монстры выплевывали их на землю. На стертых клыках и по подбородку стекали темные струи крови. Нельзя было сказать, что бывший не так давно воин отправился к Деве Снов - его тело было так изуродовано, что мужчины боялись, что Люнокс попросту не поймет, кто стоит перед ней. Не было сомнений и в том, что душа погибшего тоже истерзана - проведя столько времени в заточении у Бездны, любой потеряет человечность. Рыцари держались из последних сил, но, глядя на останки их мертвого товарища, последние крупинки надежды стремительно покидали их. Опытные воины Монийской Империи, повидавшие не одну человеческую смерть и хоронившие своих товарищей, прижались друг к другу в и так маленьком загоне, напоминая подобие построения. Они раз за разом выуживали наружу практически увядшие бутоны света и передавали их друг другу взглядами, пытаясь таким образом сохранять желание жить и сражаться. Но в один момент самый молодой, все это время дрожащий, как лист на ветру, и едва слышно нашептывающий молитву одной из вер, вскочил и истерично закричал. Тут же к нему подлетела какая-то невероятных размеров тварь с обломанным клювом и черными проемами глаз, в один миг откусила голову и кисти, что прикрывали уши. Тело мужчины завалилось на колени, а потом полностью упало, утекая реками черной крови к остальным людям. Те на секунду зажмурились, не желая видеть эту чудовищную картину, но потом открыли глаза и приняли бесстрастное выражение лица. Нельзя отчаиваться. Тигрил не позволял этого.

Вспомнив о военачальнике - о том, кто своим блистательным умом всегда находил выход даже из уже, казалось бы, проигранных сражений, их друг, что бесследно пропал прямо посреди боя, получив ранение в грудь от оружия генерала Бездны - глаза воинов застилало красной пеленой, а сознания мутнелись, но они снова и снова отгоняли от себя черную ненависть, боясь стать такими же чудовищами, в чьем лагере посреди Тихого Леса они находились.