Глава 3. «Чудеса Господни» (2/2)

– Ну и чушь. Разве чудеса Господни – это гигантские деревья и камни? – юноша усмехнулся и повернулся к Альхене. – Всё это – творения Господа, но его истинные чудеса совсем не материальны, как вы считаете?

Он показался ей похожим на Христа с полотен Эль Греко: такой же измождённый, возвышенно-измученный, только моложе, ещё совсем юный. Чёрный костюм, высокий ворот пиджака скреплён круглой серебряной застёжкой. Тёмно-русые волосы длиннее, чем принято сейчас носить, и собраны в очень тугой и очень аккуратный хвост; а под глазами залегли тёмные круги. На глазах – удивительных, частично зелёных, частично голубых, – задержался взгляд девочки, и они были столь удивительны, что она не сразу поняла, что незнакомец обратился именно к ней. Стало неловко – вот так заговаривать с кем-то незнакомым.

– О… думаю, да. Если Господь и творит чудеса, то они, наверное, проявляются в людях?

– А он творит. И я – тому подтверждение, хоть это и длинная история. Меня зовут Садр Норкросс, а вы, я полагаю, сейчас должны быть уже не здесь?

Излишне претенциозно, возвышенно и почти с придыханием – будто новая проповедь.

– А вам, полагаю, не следовало бы беседовать с незнакомыми юными девушками, – Альхена нервно улыбнулась. – Но раз уж мы оба нарушили правила, рада знакомству. Я леди Альхена Гем, – полагалось ещё и обозначить свой титул и принадлежность, но путанный церемониал давался девочке всё ещё с трудом, тем более, что представляться ей, милостью тётушки, приходилось редко.

– Ох… Вы – леди? – Садр опешил смутился. – Думаю, наверное, я должен был заметить, но, прошу нижайше меня простить, я не из верхов общества и не слишком хорош в этикете. А вы, понимаете, не ведёте себя так, будто вы из пэров…

– Вы говорили о чудесах? – Альхена подняла руку и качнула головой, призывая его перестать извиняться.

– Верно, – Садр чуть расслабился, но видно было, что он всё ещё ожидает подвоха. Он держался неестественно прямо, плотно сцепив опущенные руки в замок. – Просто я кое-что знаю о господних чудесах. И они совсем не во всех этих диковинах, – он прошёл мимо жеоды, не оглянувшись, и остановился у спрятанных под стекло прозрачных кристаллов, внутри которых словно бы рос мох. – Разве можно назвать истинным чудом камень с включениями?

Альхена неопределённо пожала плечами, разглядывая диковинные камешки, радужно блестевшие в электрическом свете. Ей самой они казались настоящим чудом: крохотный мир в холодной хрустальной толще. Разве это не поразительно?

Впрочем, удивить её, как и брата, было легко. Их жизнь до «Мунпата» была сосредоточена в Лондоне, а по большей части – в городском доме тётушки, которая нечасто выводила куда-то своих воспитанников, предпочитая домашний уют. Так что почти что угодно за пределами этого маленького мирка было подлинным волшебством.

Садр обернулся к ней и, заметив замешательство, улыбнулся с какой-то лёгкой надменностью, став почти неприятным. Вблизи он и так терял часть своего загадочного болезненного шарма, а эта самоуверенность лишь усугубляла впечатление.

«Настоящий клирик» – недовольно подумала Альхи.

– Я только хочу сказать, – видимо, он уловил неприязнь и смутился, – что в моей жизни были и другие чудеса. Более… Настоящие.

Девочка вздохнула. Она решила не переубеждать его и не вступать лишний раз в споры, хотя её и заинтересовали эти «настоящие чудеса». Загадочный площадной проповедник говорит таинственными, неясными фразами, что ж, вполне гармонично, хотя понятнее, конечно, не становится.

– Простите, – на этот раз Садр даже не обернулся к ней, напротив: пошёл вперёд, в другой зал, глядя перед собой.

Альхене хотелось посмотреть всё, что было выставлено здесь, но пришлось последовать за ним. Не то из вежливости, не то из любопытства, не то и вовсе из-за чувства потерянности: она впервые оказалась где-то в незнакомом месте одна, без брата или хотя бы кого-то знакомого.

– Просто когда-то я сильно болел, ещё совсем в детстве. И никто не мог мне помочь, я даже не мог ходить. Наконец, мои родители отдали меня в госпиталь при церковном ордене. Сначала предполагалось, что их врачи просто последят за мной, пока я не умру, но они взялись лечить меня… И в конце концов Господь смилостивился, и я исцелился. И остался при ордене, служить Господу. Поэтому для меня Его чудеса – это что-то великое, милосердное, а не фокусы и диковинки, что пытается показать этот учёный.

Альхена растерялась от такой внезапной искренности, но потом нахмурилась:

– Так вас вылечили врачи и их лекарства или это было внезапное библейское чудо?

– Врачи и лекарства. Но это тоже чудо, ведь ими, как и всеми нами, движет рука Божья.

– Да, разумеется, – пробормотала Альхена и с преувеличенным интересом уставилась на первый попавшийся экспонат – чучело птицы изумительной красоты.

– Вы думаете, что я фанатик? – Садр тоже остановился, на почтительном расстоянии. Его тон был искренне печальным. – Я никого не заставляю, вера по принуждению бессмысленна и даже вредна. Я говорю лишь для тех, кто хочет слышать. И не упрекаю тех, кто пытается найти Лунную Дорогу, пусть и не считаю это правильным. Но если она не должна быть найдена, то Господь этого и не допустит, верно? – Он примирительно улыбнулся и с надеждой посмотрел на неё. В этот момент он показался всё-таки обернувшейся к нему Альхене особенно юным и одиноким.

Она вздохнула.

Юный клирик был странным и непоследовательным, истово верующим и бесконечно в этой вере наивным. Он во всём искал божественное вмешательство, не видя перед собой истины. Но в то же время – по-своему красивым, добрым и по в чём-то очаровательным юношей. Она почувствовала странное желание поговорить с ним ещё, и после музея увидеть его ещё хотя бы раз. Тем более, оказалось, что в чём-то их взгляды совпадают, а значит, возможно, лишь возможно, что они действительно найдут общий язык…

– Там ваши спутники, – Садр прервал её мысли и указал на выход в следующий зал.

Альхена хотела спросить, как он догадался, но потом спохватилась, что там был Пол, совершенно похожий на неё даже в другой одежде.

– Да, – она неохотно кивнула. – Наверное, мне пора.

Всё с той же неохотой она направилась к выходу, чувствуя, что её не слишком изящно попросили удалиться, но всего через несколько шагов Садр снова заговорил.

– Я ведь не могу рассчитывать на ещё одну встречу?

Альхена остановилась и удивлённо повернулась к нему.

– Не поймите неправильно и не сочтите, прошу, за наглость, просто вы очень интересная собеседница и… Я бы хотел ещё пообщаться. К тому же, мне бы хотелось вам доказать, что клирики – вовсе не такие ужасные люди, как вы о них думаете, но задерживать вас сейчас я не имею права.

– Так вы планируете разговор или проповедь?

– Разговор!

– В таком случае я, наверное, смогу убедить капитана отпустить меня. Скажем, через день, в полдень, на причале напротив портовой канцелярии. Судно «Мунпат», – она мягко улыбнулась.

– Весьма иронично.

Альхена махнула рукой и поспешила вернуться к своим спутникам. Осторожно, стараясь слиться с общей массой, она проскользнула поближе к брату и взяла его за руку. Он сжал её в безмолвном приветствии и вопросительно качнул головой, она в ответ изобразила восторг. Поллукс кивнул. Хоть ему и было безумно интересно, он был вынужден ждать, чтобы услышать подробности.

Капитан, казалось, не заметил отсутствия девочки. Он с большим интересом слушал рассказ господина Антильи о титанических деревьях, спил одного из которых стоял в зале. На нём можно было бы построить небольшой домик, и дети задумались, как его вообще сюда затащили. К сожалению, об этом учёный не рассказал.

Лишь после окончания экскурсии, распрощавшись с улыбчивым услужливым Киффой Антильей и выйдя на крыльцо музея, господин Норт сурово посмотрел на Альхену и заявил:

– Это недопустимо! Ты вела себя совершенно неподобающе!

На этом грозная речь завершилась.

Уже вечером, сидя в капитанской каюте, Норт сквозь бокал с вином довольно наблюдал за гневающимся Алиотом.

– Это просто непостижимо! Ты позволил девчонке шляться одной по музею! А как же её репутация? А если бы что-то случилось? Ты вообще понимаешь, что ты творишь?!

– Ох, она ведь была с мальчишкой-проповедником, духовенство не считается. Кроме того, я почти всегда видел её. Мы были недалеко.

– Недалеко – это ты точно подметил.

– Я доверяю им.

– И очень зря. Ты им потакаешь. Даже чёртова кондитерская – ты мог выбрать любую! Но оставить такую сумму за чёртов чай с пирожными, да ты в своём уме?!

– Помощник капитана не ведает его личными финансами.

– А я это тебе как друг говорю, – Алиот выругался и залпом осушил свой бокал. – Норт, ты слишком увлекаешься. Не упускай реальность. На выставку ты водил детей или себя и свои идеи?

– Детей! Что на этой выставке вообще можно было бы найти про Лунную Дорогу? Алиот, я контролирую ситуацию, но Дорога важна для меня. Всё под контролем, понимаешь?

– Даже если их родители всё-таки нашли её…

– Мне всё равно! И этих детей, что бы ты ни думал, я действительно люблю. Но я не могу и не хочу растить из них инфантильных аристократов. Не хочу вечно контролировать их, лучше следить немного издалека: пусть учатся, совершают ошибки, постигают жизнь. Если понадобится, я встану на их защиту, но не буду вечно держать их под крылом. В конце концов, Церера ждёт от меня именно наставничества, опеки и заботы она сама дала им с лихвой.

Урса промолчал и устало качнул головой. Норт видел, что ему есть, что сказать, и был готов к новой порции нравоучений, но Алиот перевёл разговор на насущные проблемы ремонта. Выходило, что тут они будут стоять не меньше трёх недель.

Это было плохо, потому что стремительно наступала осень, и уходить им, значит, придётся в самое дурное по части погоды время.

С другой стороны, это малая цена за возможность достичь цели. А в Париже, тем временем, можно будет навести справки.