medical play (1/2)
Спазм не спадал уже несколько часов.
Кроули почти не сопротивлялся, когда больше часа назад Азирафаэль соскользнул с его члена. Стянул с себя остатки брюк, разодранных когтями, пропитанных спермой, и, морщась, поднялся на некрепкие ноги. Когда он вернулся в новой одежде, едва помятой на груди, демон всё ещё дергал бёдрами, едва не задевая членом пол.
— Что, не можешь в себя прийти? — спрашивает Фелл спустя полчаса наблюдений за попытками Кроули встать. Ни ноги, не руки не слушались, а крылья мешали раздутой обузой на спине.
Демон даже не проворачивает голову в его сторону. Вымотался, бедный. Азирафаэль задумывается о том, чтобы вернуть его в подвал, но вряд ли ему удастся дотащить его хотя бы до дальнего книжного шкафа. Фелл морщится, зная, что верные примерные мужья не любят слишком много возрастных недостатков на хороших личиках, и приносит из холодильника ампулу.
Когда Азирафаэль набирает полный шприц, он снова чувствует себя чуть значимее обычного букиниста. Скучного, пыльного, не умеющего заинтересовать взгляд настолько, чтобы в нём хоть что-то успели рассмотреть. А ему нужно, чтобы на него смотрели. Восхищались, в ноги бросались, лишь бы вновь иметь возможность увидеть. Если для этого ему придётся сначала держать в подвале личную нечистую дрянь, то он готов на эти жертвы.
Кроули ведь тоже смотрел на него. Там, внизу. Когда не на что было больше смотреть на фоне бетонных стен с достаточной шумоизоляцией.
Азирафаэль набирает полный шприц и отставляет ампулу, не позволяя ей скатится на пол. И без того они устроили ужасный беспорядок.
Он прекрасно знает, что для внутримышечных инъекций необходимо, чтобы пациент лежал на животе, а его пальцы ног были повёрнуты внутрь. Нужно расслабление и точность, чтобы ровно три четверти иглы вошли в мягкую плоть. В верхний правый квадрат.
Кроули — отвратительный пациент, потому что бьется на полу, раскидывая руки так, что едва не выбивает шприц. Азирафаэлю едва удаётся перевернуть его на живот. Сжатые-сжатые мышцы на худой ягодице и вырезающиеся в его плечи крылья. Фелл думает о дезинфекции, о правильном угле наклона иглы, об ориентировке на подвздошный гребень и как ему самому пришлось колоть себе витамины для восстановления после той операции в прошлом году. Ему едва удаётся разделить извивающуюся плоть на четыре части, примериться и воткнуть шприц со слишком большим усилием. Кроули шипит, ерзает и бьется под складывающимся шприцом. Минута, две, почти десять — и он обмякает настолько, что Феллу удаётся вытащить иглу.
Кровоток разнёс бесцветное действующее вещество по неправильному телу, рецепторы грызлись за него, а мышцы усиленно расслаблялись.
Азирафаэль хочет встать, брезгливо относя шприц на вытянутой руке, чтобы капли крови не коснулись чистой одежды, но тут же падает, когда его хватают за лодыжку и тянут на себя. Фелл едва успевает отбросить иглу, чтобы та не вошла ему в предплечье по рукоять.
— Думаешь, я сейчас позволю тебе уйти? Буду ждать, пока ты снова меня пристегнёшь в подвале? — Азирафаэля прижимают к полу, пока Кроули карабкается на него, хватая за руки и давя. Только-только крылья убрал, а наглости уже так, что на его рубашку льётся не по каплям.— Ты ублюдок, мерзкий жалкий ублюдок, который лезет туда, куда его отвратительный нос никак не влезает. И не может влезть. Если и человек из тебя посредственный, то, — Азирафаэль цокает так громко, что демон прерывается, нависая шелушащейся кровью на подбородке над ним.
— О, если бы я знал, что из-за укола у тебя появится страсть к разглагольствованию, то ни за что бы его тебе не поставил, — Фелл елозит под хваткой. Ничего серьёзного, даже не пытается вырваться. Это так, спортивный интерес. Чтобы разозлить Кроули. — Кто ещё из нас посредственность, если мне пришлось перерыть всю литературу, чтобы хоть одно упоминание о тебе найти? Великий нежалкий демон, которого заловить было легче лёгкого.
И тот смотрел на него. Зло, по-настоящему, с отвращением — почти восхищаясь тем, как человек смог довести его до этого состояния и остаться в живых.
Кроули рычит, и Фелл любуется выпирающими клыками, пока демон только-только учится контролировать, чтобы не рвать кожу. Он почти пропускает тот момент, когда Кроули хватает его и тащит к пентаграмме.