chapter six (2/2)

— Нет уж, спасибо. Я лучше просижу все лето дома, не высовывая носа на улицу.

— Ох, Лиз. С каких пор ты начала все усложнять?

Это я все усложняю?

— Знаешь что? Желаю вам прекрасно провести время на пляже. А теперь, если ты не против, я почитаю книгу.

Не дожидаясь его ответа, я нажала на отбой и через всю комнату бросила сотовый в бельевую корзину. К черту его и Барби. К черту их всех.

По щекам покатились слезы. Мне хотелось со злости перевернуть все в своей комнате вверх тормашками, но в ближайшие дни мне предстояло провести здесь немало времени, а жить в беспорядке я желания не испытывала, поэтому высказала все накипевшее в свой дневник.

Вечером я смотрела телевизор, а потом рано ушла спать.

Было еще темно, когда кто-то тихо позвал меня, тем самым разбудив. Поскольку совсем немного людей называли меня Мэттьюс, я подскочила в постели с бешено колотящимся сердцем. Я бросилась к окну и увидела Ляхова, стоящего в нашем дворе и одетого в шорты и черную футболку.

— Привет, — улыбнулся он, увидев меня. — Не похоже, что ты уже готова идти.

Я потеряла дар речи, но потом тихо ответила, высунувшись в окно:

— Как ты нашел мое окно?

— Методом проб и ошибок.

Я поперхнулась.

— И во сколько окон ты уже заглянул?

— Только в твое.

Ладно. Лааадно. Мне нужно успокоиться. Капитан футбольной команды ждал меня под окном, а я стояла перед ним в майке и мальчишеских шортах. Ведь было всего пять утра!

— Ты идешь?

— Нет. Я наказана.

На его губах заиграла лукавая улыбка.

— За то, что спала со мной?

— За то, что не спала в собственной постели, — прошептала я, сдерживая готовую расплыться по губам улыбку, вызванную его поддразниванием.

— Как долго ты будешь наказана?

— До воскресенья. Но мне разрешено ходить на тренировки.

— Это уже что-то. — Гриша почесал подбородок и огляделся вокруг, остановив взгляд на сарае и дереве рядом с моим окном. — Во сколько ты обычно встаешь утром?

К чему вообще этот вопрос?

— Не знаю. В 8–9, иногда позже.

— Значит, у нас есть примерно три часа. Тебя же не будут ждать на завтрак до этого времени. — Левый уголок его рта приподнялся в усмешке, и он мотнул головой, показывая, чтобы я собиралась. — Выходи.

— Что?

— Оденься и переберись на крышу сарая. Я помогу тебе спуститься.

У меня вырвался неуверенный смешок.

— Ты сумасшедший.

— А ты трусиха.

— Это не так.

— Так докажи это.

Кто меня тянул за язык?

Влад с девяти лет пробирался в мою комнату через окно, пользуясь деревом и сараем, но я никогда не делала этого прежде, у меня же всегда был ключ от двери.

— Ну что? — прервал мои размышления Гриша.

— Хорошо. Дай мне минуту.

Он псих, а я псих похлещи его, раз согласилась на столь глупую затею. Но, черт возьми, чего мне терять? Кроме еще одной недели свободы за свой безрассудный побег из комнаты.

Я надела шорты, белую майку и кроссовки, затем собрала волосы в высокий хвост. Ляхов ждал, прислонившись к стволу клена, когда я вернулась к окну. Он выпрямился, увидев меня.

Дрожа, я перекинула одну ногу через подоконник и, вцепившись в раму, перебралась на крышу сарая.

— Хорошо, — низкий голос Ляхова звучал уже ближе, чем раньше. — Сейчас повисни на этой ветке, и я сниму тебя оттуда.

— Что? — Я сломаю себе шею, если упаду. Мне следовало остаться в своей комнате.

— Я не позволю тебе упасть. Обещаю. — Он поднял руки ко мне, показывая, что готов меня ловить.

Глубоко дыша, я ухватилась за ближайшую ветку, затем шагнула с крыши, подавив испуганный стон. Мои ноги болтались перед лицом Гришы. Он подошел поближе и, проведя руками по моим ногам к бедрам, крепко обхватил. Я сглотнула, подумав, осознает ли он, что заставляет меня чувствовать…

— Я держу тебя. Отпускай.

— Что? — простонала я, впиваясь пальцами в ветку.

Гриша засмеялся, и я вдруг поняла, что мне очень нравится его смех. Он действовал успокаивающе.

— Отпусти ветку, Мэттьюс. Сейчас.

— Ох.

Мне потребовалось все мое мужество, чтобы расцепить пальцы и дать ему почувствовать весь свой вес. Отпустив, наконец, ветку, я вцепилась в его плечи, и он ослабил хватку на моих ногах, позволяя мне соскользнуть вниз, прижимаясь вплотную к его телу. Когда мои ноги коснулись твердой земли, я посмотрела Грише в лицо.

Он не сразу отпустил меня, на его губах играла улыбка.

— Привет.