26 (1/2)

Ёсан без преувеличений самый сложный человек в жизни Сонхва. Паку было в разы легче разобраться со строением и особенностями Камаро, с её требованиями и характером, чем с требованиями и характером Ёсана. Несмотря на то, что их отношения сдвинулись с мёртвой точки и Кан всё-таки согласился на свидание, и не на одно, проще не стало. Напротив, если раньше Ёсан был неприступно-понятным, то теперь он вроде как и идёт на контакт, но тут же словно одёргивает себя сам. Они только делают полтора шага вперёд, как Кан упирается и возвращается на шаг наг назад. И эти полшага как результат уже безумно радуют Сонхва.

Однако, Паку всё равно совсем не понятны постоянные перепады настроения Ёсана, его систематически возвращающаяся отстранённость и будто тревога. Вернее, Сонхва теперь понимает, почему так. Без ведома Кана он получил консультацию врача-нарколога, чтобы понять, что вообще делать с ним и как правильно помочь. Вероятнее всего, это всё вытекающие последствия из-за того, что может принимать Ёсан. И самое сложное для Пака, это отсутствие какой-либо информации об этих веществах. Он не может просто так спросить у Кана, чем тот закидывается. Сонхва вообще не поднимает эту тему и общается с Ёсаном также, как и раньше, потому что даже это даётся с небывалым трудом. Пак буквально чувствует, как Ёсану иногда становится рядом с ним то ли некомфортно, то ли не по себе. Он замыкается резко и без особых на то причин, и Сонхва уверен целиком и полностью, что если попытаться предложить Кану помощь или заговорить о его зависимости, то тот сбежит далеко и надолго. Ёсан итак избегает любых тем о себе, своём прошлом, своих вкусах. Он с трудом рассказывает самые простые вещи о своём детстве, семье, доме или обучении в школе или университете. И Сонхва прекрасно видит, с каким трудом это даётся Кану. При этом Пак старается не показывать, с каким трудом ему самому даётся общение с Ёсаном. По ощущениям он взламывает самый неприступный сейф мира, на самом деле слабо надеясь на отдачу и живые эмоции в свою сторону. Всё, что позволяет Кан — это говорить с ним и иногда находиться рядом. И очень-очень редко касаться. Ну как касаться? Не то чтобы в их взаимодействиях мог бы быть романтический подтекст, скорее Сонхва просто пытается приучить этого дикого хищника к себе. Он берёт руки Ёсана в свои, когда рассматривает его новое кольцо; тыкает пальцем в бок, пока тот слишком задумывается над рабочей задачей; поправляет воротник; волосы, если Кан не насторожен; позволяет себе приблизиться и глубоко вдохнуть, чтобы впоследствии сделать комплимент парфюму.

Правда, Ёсан практически ни на что не реагирует и максимум может сказать сухое «спасибо». Но и не просит так не делать. Сонхва совершенно не понимает Кана, но пытается его чувствовать, и, вроде бы, это даёт свои плоды.

По крайней мере рассказывая о сложившихся обстоятельствах сестре, Сонхва успокоили слова её поддержки. Пак лишь надеялся упорядочить собственные мысли и разобраться, надо ли ему это всё. Ему самому до конца не понятно, почему он настолько пытается тащить их общение и что-то делать. Нет внутреннего понимания ситуации и того, правильно ли это или нет. Даже никаких толком ощущений. Будто не происходит ничего особенного, лишь обыденные вещи. Но Шиён была крайне удивлена и сказала, что если уж её бедовый бесноватый брат кем-то настолько заинтересовался, то этот человек точно необычный и стоит продолжать в том же духе. Она пожелала удачи и посоветовала никак и ничем не давить на Ёсана, что, собственно, Сонхва итак уже делал. Или пытался делать. Рабочие моменты же не считаются? Работа — это совсем другое, поэтому спорить с Каном, который бывает не менее упёртым или критиковать его действия — святое. И не важно, что Пак всего несколько месяцев в индустрии, в то время как Ёсан не первый год. Не важно, что Сонхва далеко не всегда прав.

— Ну я даже не знаю, какая часть трансмиссии у тебя полетит первой, если будешь так ездить, — Кан старается оставаться спокойным, при этом чувствуя весь спектр тревоги и переживаний за будущего пилота, что пока что даже на пустой трассе не способен сделать чистый круг. Сонхва не плохой гонщик, но и не отличный. — Нет, не нужно…

— Да что блять не так?! — Паку, конечно, приятно слышать спокойный и негромкий голос Ёсана, но сейчас он вспыхивает уже который раз. Не из-за Кана, само собой, а из-за себя.

— Ты снова слишком пережимаешь тормоз на входе в поворот, — уже в которой раз повторяет одно и то же Кан. — Попробуй не тормозить перед поворотом, а заходить в него с…

— Да-да, с заноса, ты говорил это уже сотню раз, — фыркает Сонхва и не может угомонить своё раздражение, хоть он и понимает, что не прав. — Только так тоже никто не делает.

— Много кто так делает.

— Это ситуативная фишка, — Пак сердито сжимает пальцами руль и со всех сил пытается почувствовать правильный заход в поворот на этой Камаро.

Он никогда не сталкивался в своей жизни со скоростью до этого месяца, и это, черт возьми, безумно тяжело. У Сонхва есть успехи и он очень быстро учится, но почему-то не всему. Есть моменты, в которые он упирается, как баран, и не хочет делать, как надо.

— Это техника, которая позволяет не сбрасывать скорость на поворотах. Давай я тебе еще раз объясню?

— Да не надо мне ничего объяснять.

— У тебя же не получается, — Ёсан выдыхает и подпирает подбородок рукой, с унынием глядя на показатели мониторов. — Даже не на полных оборотах.

— Потому что я её не чувствую, а не потому что мне непонятна техника.

— Ты сможешь делать это правильно и без «чувства», если научишься технике, о которой я тебе говорю.

— Сильно в этом сомневаюсь.

— Сомневаешься в моём опыте? — Кан вскидывает бровь и усмехается.

Сонхва ещё даже не стал пилотом и его будущая карьера целиком и полностью зависит от Ёсана, ведь именно по обратной связи того Хёнвон примет решение либо о дебюте новичка, либо о драфте более опытного пилота. И Пак позволяет себе подобные вольности и сомнения в более опытном операторе? Это веселит и умиляет Кана, немного расшатывая его застой. С ним никто обычно не спорит, даже Че, который просто целиком и полностью доверяет главе своей команды. Ни одна живая душа из подчинения и выше. Это и странно, и возмутительно, и одновременно с тем внутри сыпятся искры от нашедшей косы на камень.

— В опыте не сомневаюсь, а вот вживую на большой скорости тебя ни разу не видел, — угрюмо отвечает Сонхва, снова чуть ли не улетая в ограждение вместо входа в поворот. — Да ёбаная жизнь!

— Возвращайся в бокс, у тебя резина уже стёрлась и под капотом горячо, — Кан откидывается на спинку стула и усмехается, с тяжёлым сердцем глядя на ещё одну неудачную попытку.

— Уже?

— Не вижу смысла продолжать.

— Что? Нет, — взмаливается Пак. — Можно мне ещё один комплект резины?

— Как только ещё раз разберём с тобой основы.

— Не всё так плохо, — Сонхва болезненно морщится и сбавляет скорость, возвращаясь на пит-лейн. — Пожалуйста.

— Нет.

— Да почему нет-то?!

— Потому что ты не умеешь входить в повороты, как надо. Просто сотрёшь еще один комплект.

— А то ты умеешь, — огрызается Пак, без радости и желания возвращаясь в бокс.

— Вообще-то да, в отличие от некоторых, — смеётся Ёсан и снимает наушники, направляясь вниз.

Он быстро сбегает по лестнице и чуть ли не сталкивается с Сонхва у входа в бокс. Тот лишь вскидывает брови и вопросительно смотрит, скрещивая руки на груди.

— Ты ко мне шёл? — Кан не может сдержать улыбки, наблюдая за этим неугомонным юным драконом.

Он проходит к машине и открывает капот, пока Пак остаётся на месте с чувствует смешанные ощущения. С одной стороны он сейчас раздражает сам себя и бесится на то, что что-то не получается, с другой стороны, кажется, это забавляет Ёсана. В конце концов он улыбнулся?

— Весело тебе, да? — Сонхва подходит к Кану и становится рядом, наблюдая за его действиями под капотом. Уже все механики ушли домой, и Ёсан сам делает то, что должны делать они.

— Немного, — кивает Кан и достаёт втулку клапана, поднимая перед глазами Сонхва. — Вот посмотри, что ты сделал с ней за семьдесят кругов. Учитывая, что в одном заезде двести кругов, ты убьёшь двигатель еще в первой половине.

— Ой блять, — Пак и сам это прекрасно понимает. Он закатывает глаза и отворачивается, собираясь уйти переодеваться. — Что непонятного в том, что я её не чувствую так, как нужно? Мне нужно сблизиться с машиной, а не вот это вот всё.

— Да что ж ты будешь делать? — Кан негромко смеётся и отрицательно машет головой. — Там, где ты сейчас учишься, я уже могу преподавать. Хочешь, давай проедемся вместе? И когда я выиграю у тебя на поворотах, ты может быть наконец доверишься мне и моему опыту.

— Это вызов? — Сонхва останавливается у двери и оглядывается, подозрительно щурясь.

— Ну такое, — Ёсан возвращается к работе. — Вызов не на состязание, а скорее на избиение младенца, конечно. Но, кажется, ты по другому не понимаешь.

— Но у нас нет второй машины для подобного перфоманса на трассе.

— Можем на улицах, — Кан пожимает плечами, чувствуя, как эти искры от косы внутри превращаются в пожар. — У тебя ведь есть машина.

— Ты серьёзно? У меня старая Импала, а у тебя Феррари. Они буквально небо и земля.