12 (2/2)

— Ты была ещё раз у врача?

— Да. Тоже нормально. Спасибо большое ещё раз, — она суетливо кланяется и нервно берётся за край толстовки.

— Ты нашла работу или что-то вроде того?

— Ещё нет, но с тех денег, что Вы мне перевели за… Ну… Ночь? Я оплатила этот семестр и очень Вам благодарна. Спасибо. Я попытаюсь найти подработку в ближайшее время.

— Что делаешь на этих выходных?

— Ам, — Сун хмурится и сжимает пальцами ткань. Она не любит разговаривать с людьми, а уж тем более с мужчинами, но Сонхва помог ей, и благодарность делает своё дело. — Задания на понедельник и попробую поискать подработку.

— Я улетаю в Конкорд сегодня в половину двенадцатого на заезд, билеты на рейс ещё есть, — Пак накидывает куртку и направляется к двери, по пути выключая свет в аудитории. Он выпускает девушку и запирает дверь. — Если дашь паспортные данные, то полетели со мной. Думаю, тебе будет интересно.

— У меня нет лишних денег на билет…

— Я оплачу, — Сонхва усмехается и достаёт ключи от машины. — Конечно, скорее всего ты не успеешь сделать домашнее задание, но ты точно не пожалеешь. Пользуйся и бери, пока дают. Шансы не автобусы, следующего может не быть.

— Но, — Сун треплет край толстовки и закусывает губу. С одной стороны ей и так ужасно неловко за то, что Пак её не только защитил, но и отвёл к врачу, не сообщил в полицию, ещё и, можно сказать, ни за что дал денег. С другой стороны он прав. Чего она стесняется? Неужели её жизнь может быть хуже? То, что для неё баснословные богатства — для него копейки. Почему она беспокоится о его кошельке? — Хорошо. Что мне надо сделать?

— Документы давай.

— Они в общаге…

— Беги в общагу и собирай сумку на выходные. Только умоляю, без чемодана. Терпеть не могу звук чемодана рядом.

— Хорошо, — Юйци кивает и разворачивается убежать, расплываясь в улыбке.

— Куда полетела? Запиши мой номер и скинь данные. У тебя на это сорок минут.

— Будет через десять, — Сун записывает номер Пака и с непонятной лёгкостью в душе сбегает «домой».

•••••</p>

Предчувствие не подводит и, несмотря на всю токсичность, которую Юйци чувствует от Сонхва по отношению ко всему окружающему, он становится для неё самым безопасным знакомым мужчиной. Она настолько не интересует Пака, как женщина, что можно заплакать. Напротив — весь перелёт в самолёте он показывал ей Ёсана и их общие совместные фото, рассказывая, где и как каждое было сделано. Наверное, это единственный человек, о котором Сонхва говорит с нежностью без малейшей капли яда и грубости на языке.

Чуть позже Сун понимает, что не единственный. Вторая важнейшая часть жизни — красная Камаро, к которой сразу же с аэропорта едет Пак. Юйци было не совсем ясно, как можно сразу после перелёта поехать не заселяться и отдыхать хотя бы несколько часов, а прямо в четыре утра к боксам с автомобилями. Ей, конечно, всё равно, у неё нет денег и она поедет с Сонхва куда угодно, но…

Но какие там женщины? Всё становится на свои места, когда Сун видит это рвение, огонь в глубине глаз и то, как Пак постоянно смотрит на часы, пока они едут к Конкорд Спидвей.

— Я скучал, малышка, — Сонхва произносит это с такой нежностью и лаской в голосе, что Юйци оглядывается — нет ли кого в боксе ещё?

Она впервые видит гоночную машину вживую, и та действительно красивая и поразительная. Но ещё больше удивляет то, как мягко проводит Пак пальцами от заднего крыла по борту, заваливаясь грудью на капот и обнимая любимицу. Это выглядит как… Как вдохновение? Юйци никогда не видела подобной любви с настолько сильной химией. Возможно, Сун в принципе единственная, кто может в полной мере оценить эту химию, потому что ей на интуитивном уровне понятно, что чувствует Сонхва к собственноручно созданному произведению искусства.

Суббота оказывается непростой, но настолько насыщенной и прекрасной, что Юйци официально считает её лучшим днём в своей жизни.

Сначала с пяти утра и едва ли не до девяти Пак с улыбкой и неугомонным пылом рассказывал о внутренностях своей машины и собственных инженерных решениях, с удовольствием видя, что Сун не только интересно, но и понятно, о чём они говорят.

Потом они всё же съездили на завтрак, который покажется в холодном рассвете Конкорда невероятно вкусным. Всего лишь свежие или припущенные овощи, спелый авокадо и среднего посола красная рыба на рисовой подушке с микрозеленью под разговоры о гоночных автомобилях и сплетнях о других пилотах от Сонхва. Но насколько это всё заставляет расцвести?

Также сильно, как и весь следующий день часов до шести, который Пак проводит в боксе со своей Камаро, продолжая рассказывать и вживую показывать что, куда и зачем в наскаровских машинах. Пилотам запрещено говорить о таких подробностях друг с другом — коммерческая тайна, Ёсан не любит обсуждать машину, с механиками скучно, а свободные любознательные ничем не обременённые уши становятся лучшей отдушиной.

Одна душа расцветает из-за того, что, впервые в своей жизни видит то самое неосязаемое искусство в инженерном произведении и человеке, что его создал и посвятил ему половину себя, а другая душа из-за того, что её искусство, наконец-то, кто-то оценил.

•••••</p>

— У тебя есть что-нибудь красное? — Сонхва опускает глаза на часы и потягивается.

Во время работы над Камаро он никогда замечает, что проголодался, поэтому вечерний ужин субботы перед заездом всегда самый желанный и вкусный.

— Красное? Нет, только чёрное, — поднимает глаза от своего салата Сун.

— Тогда дожёвывай и поехали, пока магазины ещё открыты.

— М-м? Зачем?

— У меня нет для тебя зрительского и я хочу, чтобы ты посмотрела на заезд не с трибун, а со стороны механиков и бокса. Но раз уж ты появляешься на публике со мной, то придётся одеться в цвета моей команды.

— Без проблем, — пожимает плечами Юйци и с улыбкой принимается доедать. Ей до одури интересно посмотреть на подобный цех изнутри и за этот шанс она готова боготворить Сонхва, не то что надеть ради него красное.