7. (2/2)

— Вот и хорошо. И да, если студенты или преподаватели будут на тебя жаловаться, я об этом узнаю и…

— Я понял, — перебивает Сонхва. — Как Вы вообще представляете это? Я же понятия не имею чему учат.

— Ты парень умный, так что уж будь добр разобраться. Тебе, кстати, во вторник к первой паре, — усмехается Че.

— Здорово, — кивает Пак. — Умопомрачительно. Это всё?

— Да. У тебя будет последний домашний заезд, так что проведи его достойно. И не дыши даже в сторону Чхве.

— Да хорошо-хорошо, — Сонхва поднимается со своего места и в лучших корейских традициях кланяется сначала Хёнвону, затем Чангюну, после чего направляется на выход. — Хорошего дня.

— Напиши потом как тебе наша музыка, — бросает в след Им, провожая взглядом и дожидается, когда за Паком закроется дверь. — Хорош же чертяка, не выгоняй его никуда. Он ещё покажет себя с лучшей стороны.

— Да куда я его выгоню? Что он, что его дружок-пирожок Ёсан мне как дети, но если один стал хорошим мальчиком, то второй может себя сильно закопать, — Че сонно потягивается. — Я просто хочу немного вправить ему мозги, пусть почувствует ответственность.

— А чего ты тогда разорался?

— Ну не понимает он по-хорошему, — Хёнвон опускает взгляд на свои часы и хмурится, пытаясь вспомнить, переводил ли он при перелёте время. — Нам перед вылетом вечером надо успеть посетить лучшие жральни.

— Ура, эта совместная прогулка наконец-то станет веселее, — Чангюн поднимается с места и накидывает свою куртку.

— Это не прогулка.

— А что тогда?

— Я просто сообщил, что мне нужно срочно в Америку, а ты услышал и сказал «я с тобой, хён», и зачем-то полетел со мной, — Че следует примеру Има и накидывает свою куртку, направляясь на выход из кабинета.

— Как я мог отпустить тебя одного, если ты выглядел так, словно по прилету первым делом убьешь этого паренька?

•••••</p>

Сонхва абсолютно без настроения спускается на первый этаж, направляясь к трассе и боксам. Нет, конечно, примерно этого он и ожидал, но лучше бы это был штраф, а не лишняя работа. Да еще и обещание выгнать из команды без кубка. Здорово. Пак, и сам нацелен на победу в этом сезоне, но теперь, это воспринимается совсем по-другому. Словно ставки повысились, и увеличилась награда. Да уж, или всё, или ничего. Но если так подумать, Сонхва и сам не знает, как будет с собой жить, если не станет чемпионом этого сезона. Столько сил было вложено в мечту, что стала целью и оказалась так близко.

Нет, нельзя раскисать. Нужно крепиться и продолжать делать все возможное для своего успеха. Именно поэтому в очередное воскресенье Пак едет не домой, а открывает свой бокс.

— Привет, красотка, — включив свет, Сонхва скидывает куртку и подходит к Камаро. В помещении тепло. Пак находит милым, что боксы со спортивными автомобилями отапливаются в холодное время года. Понятное дело, что это для терморегуляции жидкостей, гидравлики и аккумулятора, но жить чуть приятнее. — Мне только что сказали, что могут выпереть из команды, если не возьмем этот сезон.

Пройдя к столу с мониторами и стендами, Сонхва привычно их запускает. Снова он решает провести обслуживание и начать готовить машину к следующему заезду с воскресенья. Пусть у него и есть две недели, а прошлая гонка была только вчера. Да и нет никакого желания ехать домой и оставаться наедине с собственными мыслями и переживаниями, которые никуда не хотят деваться. Надоедает постоянное напряжение из-за этого всего.

— Но ничего, я уже знаю что сделать в том случае, если нам придется расстаться, — улыбается Пак. Он берет свои шестигранники, ключи и подходит к Камаро, открывая её капот. — Уж если такое случится, то никто и никогда не сможет тебя завести, кроме меня. Но тебе не кажется странным то, что я на всякий случай уже продумал что делать?

Сонхва с теплом оглядывает «внутренности» под капотом и первым делом неторопливо принимается менять воздушные фильтры. Как правило сначала он проверяет статистику и состояние всех узлов, а после проводит обслуживание, но сегодня для разнообразия сделает наоборот.

Какой бы еще пилот занимался подобным? Пака считают странным даже собственные механики и инженеры, ведь в других командах пилоты даже капот не всегда умеют открывать, не то что собственнолично что-то делать. А Сонхва делает не просто «что-то», а ни много ни мало — всё.

— Наверное, это жестоко? Взять и так по-собственнически забрать твою жизнь в случае чего? — Пак закатывает рукава и внимательно просматривает фильтр, после чего меняет его на новый. — Но однажды этот момент настанет. Рано или поздно нам придётся к этому прийти. Надеюсь, ты не сильно обидишься и не будешь тосковать. Это буду делать я за двоих.

— Ты опять с машиной разговариваешь? — за своим монологом Сонхва даже не замечает, как Ёсан сначала заглядывает в бокс, а после проходит и останавливается на входе, скрестив руки на груди.

— Да, чуть позже чай пойдем пить, — Пак вздрагивает от неожиданности, но не подает вида. Только окидывает Кана взглядом и принимается за замену тормозной жидкости. — Как ты? Ты в порядке?

— Да, все нормально, спасибо.

— Какими судьбами тут у нас?

— Через две недели уже в Калифорнию, мы там и остановимся на последнем этапе. Я начинаю собираться, зашел забрать своих дронов и, — Ёсан осматривается и подходит к полкам, вставая на носочки. — Кажется где-то здесь были мои мультиметры, не видел?

— Видел, — Сонхва откладывает ключ в сторону и подходит к тем же полкам. Положив руку на талию своего мальчика, он тянется и на ощупь достает несколько. — Твой оранжевый ёмкостной и красный на сопротивление же?

— Да, — Ёсан забирает приборы и слабо улыбается. — Спасибо.

— Не за что, — Пак возвращается к Камаро, продолжая свое занятие.

— Хёнвон сильно ругался?

— С чего ты взял?

— Я встретил его на входе, он выглядел уставшим, — Кан откладывает найденное и отходит к следующей полке, где лежат его вещицы. — Хёнвон-хён всегда такой, когда на тебя накричит.

— Нет, не сильно, — хмурится Сонхва и не собирается рассказывать о своих новых классных заданиях и квестах от хозяина команды. — Все в порядке.

— Да? Славно. Я боялся, что он пообещает выгнать тебя из команды.

На какое-то время они остаются в тишине. И не то чтобы она была неловкой. Этим двоим на самом деле комфортно молчать друг с другом, но сегодня немного другое. Пак расстроен и не в настроении говорить даже с Ёсаном, а Кан в принципе огорчен всем тем, что о нем и двух его пилотах пишут в интернете.

Какой же резонанс вызвал вчерашний заезд и как много всего происходит. И Ёсан теперь еще больше не уверен в том, насколько правильно поступил и поступает. Он не может избавиться от мысли, что все происходящее сейчас из-за него. Но с другой стороны, наверное, стоит потерпеть, ради них двоих?

— Эй, спасибо за цветы, украшение и твои слова в сегодняшнем эфире, — Кан кладет всё на стол и подходит к Паку и его Камаро, неловко касаясь кончиками пальцев её крыла.

— Не за что.

— Но ты сказал, что поддерживаешь меня и принимаешь мое решение о переходе в другую команду. Это ведь не правда, ты же против, — Ёсан старается не обращать внимание на то, как Сонхва с ним сухо общается, и только рассматривает его сегодняшний образ. Слишком красив. И так странно выглядит со стороны, в брендовых вещах перебирая свечи зажигания.

— Почему ты так решил?

— Ну… Ты ведь сам говорил, что не ожидал от меня этого и как я вообще мог так поступить.

— И?

— Мне показалось, что ты осуждаешь меня и продолжаешь решать за меня, — Кан вздрагивает от того, насколько серьезный взгляд поднимает на него Пак. — И собственно где мне следовало бы оставаться, не интересуясь моим мнением. Разве не так все было?

— Скажи пожалуйста, я хоть раз тебя за что-то осуждал? Хоть раз не поддержал тебя? Ах да, я не поддерживал, не поддерживаю и не поддержу твое решение расстаться. Но в остальном? — Сонхва хмурится и, на самом деле, его ранит то, как плохо о нем думает Ёсан. — Да, я спрашивал, правда ли ты уходишь в другую команду и как ты мог. Но не потому, что я нахожу себя суперклассным и считаю, что ты должен работать только со мной. Я спрашивал это потому, что никогда бы сам так не поступил и не выбрал кого-то другого. Так уж вышло, я предан тебе настолько, что у меня даже никогда бы и мыслей подобных не возникло. В каждом выборе, который мне представится, я не задумываясь выберу тебя. Вот поэтому и спрашивал. Но в то же время я понимаю, что неосознанно спроецировал на тебя свои взгляды и позицию. Поэтому да, я был удивлен, но сказал ли я тебе не поступать так? Сказал что-то против? Запретил ли уходить в другую команду? Нет. Я прекрасно понимаю, что мои убеждения — это мои убеждения, и ты мне ничего не должен. Ты не должен выбирать только меня и работать только со мной. Да хоть у чёрта лысого работай управляющим, только будь счастлив, — Пак фыркает и раздосадовано опускает глаза на двигатель, упираясь руками в раму. — А останавливать тебя тогда я не стал не потому что мне гордость не позволяет. Не стал, потому что тебе не нужно меня просить о верности и преданности. И я не буду. Иначе какая у них будет цена? Это то, что должно быть внутри осознанно, а не потому что кто-то попросил.

Кан тяжело вздыхает и с едва ли не болью на сердце осознает услышанное. Он не понимает, почему таких простых вещей не увидел в любимом человеке сразу, приняв их за эгоцентризм. Ёсан обходит Сонхва и обнимает того со спины за талию, утыкаясь носом в шею. Даже непонятно, чего сейчас в нем больше, злости на себя или обиды? Как вообще можно было так ошибаться, учитывая то, что Пак и правда никак не препятствовал и ничего не говорил против.

— Прости, — тихо шепчет Кан и прикрывает глаза. — Я не понял тебя и моя ладонь превратилась в кулак. Хах, даже подумать не мог, что твое мышление настолько уникально, — Ёсан смеётся над самим собой и прижимает Сонхва к себе крепче.

Как же можно иногда продешевить, не видя в других чистые алмазы сквозь пыль собственной глупости. И это еще сильнее сбивает Кана с толку. Какие из его решений в отношении Пака верны, а какие необоснованно ошибочны и жестоки? Как бы Ёсану хотелось и в жизни также хорошо знать, что делать, как и во время заездов. Казалось бы, здесь всё должно быть проще.

— Ты выглядишь уставшим и поникшим, — тихо произносит Сонхва спустя пару минут тишины. — Поехали сегодня домой? Понимаю, что тебе не хочется, но я не желаю оставлять тебя в одиночестве наедине с собой и всем тем, что пишут и говорят. Я очень беспокоюсь.

Кан закусывает губу и поднимает взгляд на Пака. Ему слишком хочется домой, в тепло и чужие объятия под надежную защиту. Он очень сильно скучает. До скулежа, слёз и боли. Насколько у него еще хватит сил? Бороться и выдерживать то, что получает, пока делает всё это ради Сонхва?

— Тогда может ты наконец поймешь, что я сильно переживаю за тебя и твое будущее и перестанешь сжигать себя?

— Может ты наконец перестанешь пытаться изменить меня и примешь тем, кто я есть?

— Понятно. У меня с… Уеном планы на вечер. Спасибо за беспокойство, но сегодня не получится.

Ёсан отстраняется и собирается забрать всё со стола и уйти, но не получается. Сонхва хватает его за запястье и резко дергает на себя, вжимая бедрами в крыло Камаро. Пак заключает в крепкие объятия и без лишних слов впивается в губы.

Никогда еще Ёсану не было настолько тяжело сопротивляться самому себе, поэтому он только несдержанно стонет в губы и размыкает свои, позволяя углубить поцелуй. Сонхва целует грубо, влажно и настолько настойчиво, что Кан с удовольствием это допускает. Такие поцелуи и пыл одного единственного — его религия. Ёсан едва ли не плавится от того, как долго и ненасытно его целуют.

— С Уеном? — Пак в конце концов отстраняется, но не далеко. Он кусает Кана за нижнюю губу и оттягивает её, тут же извиняясь и зализывая.

— А что? — Кан усмехается и в ответ забирается рукой под свитер Сонхва, несильно царапая его поясницу. Они настолько близко, что Ёсана ведёт от запаха дорогого парфюма Пака, который от части смешался с запахом машины и топлива. Кан привык к этому грубому и от части резкому запаху. Зато непривычно то, что Сонхва накрашен, и вблизи его золотые тени и блондинистые волосы выглядят теплее солнца. Существует ли кто-то прекраснее?

— Ничего, главное отдохни хорошо и помни, что я тебя жду, — тихо промурлыкав это в губы, Пак еще раз коротко целует и отстраняется, неохотно отпуская своего мальчика.

Он возвращается к Камаро и тому, что делал.

И Ёсан только хочет возмутиться и спросить, неужели неинтересно с кем и где он будет, но вовремя в полной мере понимает концепцию логики Пака. Он отпускает сейчас не потому, что уверен в себе и в том, что Кан безоговорочно влюблён и точно никуда не денется, а потому, что сам не изменит и надеется получить то же в ответ добровольно.

— И ты тоже отдохни. Кстати, тебе идут эти золотые тени, — наконец, Ёсан сияет своей обычной улыбкой, а Сонхва думает о том, что он научится рисовать глаза, если это нравится его мальчику.