2. kerosene (1/2)

Больше о поножовщине я узнаю от Эммы, с которой мы встретились возле раменной недалеко от моего дома, в которой я сама подрабатывала после школы. Я с удовольствием распускаю уши, слушая обо всём, что случилось за последние дни в Свастонах, так как желания узнавать всё самой и вечно быть в гуще событий у меня не было. Я была далека от драк, от чувства справедливости за кого-то, являясь эгоисткой процентов на пятьдесят, да и была знакома исключительно с главами отрядов да их заместителями, но не водила с ними тесную дружбу — поздравления с днём рождения и пара пластырей на лоб, если кому-то надо было.

Исключениями были, собственно, Эмма, Баджи, а так же периодически я общалась с Юзухой, сестрой Хаккая, с которой мы прохаживались по магазинам каждые выходные и смеялись с того, как Хаккай замирал при виде меня, когда мы выбирались втроём.

— С Доракеном же всё в порядке? — я была сама не своя после новости об аресте Па, но Сано филигранно добивает меня новостью о ране Кена.

Рюгуджи вызывал во мне уважение, но как мне порой хотелось заехать кулаком ему по лицу, за игнорирование чувств Эммы к нему. Плакалась-то она в моё плечо, а я, из-за маленького диапазона эмоций, только и делала, что гладила её по волосам.

— Да, если бы не Такемучи, не знаю, что бы с ним случилось. — она выдыхает, бросая взгляд на часы, явно опаздывая, но желая говорить мне этого. Я громко вздыхаю и откидываюсь на спинку кресла.

— Иди уже, я же знаю, что ты спешишь. — она кидается мне на шею, оставляя поцелуй на щеке, хватает сумку и за несколько секунд добегает до выхода. — Люблю тебя!

— И я тебя! — кричит Эмма мне в ответ. Бросаю взгляд на телефон — сообщение Баджи с извинениями, что заснул рядом, на которое я не собиралась отвечать, и молящие смс от Чифую с просьбой постирать его вещи. Я раздумываю пару секунд, но всё же решаюсь. Не хотелось слыть сукой среди знакомых.

— Ещё один с собой, пожалуйста. — кидаю я Хироши, своему сменщику.

***</p>

Дорога до больницы занимает около двадцати минут прогулочным шагом, можно было бы и быстрее, если бы не новые, относительно, конверсы, которые жёстко и без сожаления стирали мои ноги в кровь. Левая рука была занята пакетом, правая — тлеющей сигаретой. Шибуя в начале августа цвела, в груди тихо поднимался восторг, а на лицо то и дело лезла улыбка от каких-то неизвестных мне ощущений. Даже нынешняя ситуация с преступностью во всём Токио не смогла бы перебить мой настрой.

В больнице стоит едкий запах, а белые стены навевают воспоминания об отце. Мне было шесть, когда он решил послать нахуй этот мир, оставив маму, меня и Чифую прозябать здесь. Самый неприятный период моей жизни. Мама с головой погрязла в работу, Чиф вечно плакал, ничего не понимая и даже не помня лица отца, а я следила, чтобы он был накормлен и весел. Стать старшей сестрой не только на словах, но и на деле, было сложно. Пропуск школы, потому что у него температура или порванные на коленках штаны, не спать пол ночи, потому что у него кошмары, вздрагивать, когда он говорил мне «мама» и повисал на шее — такой была моя жизнь до четырнадцати лет.

Но я любила его всем своим сердцем, точно зная, что никто не сможет занять там больше места, чем он. В двенадцать он начал укладывать волосы гелем, щемить младшеклассников, а после и защищать меня, даже несмотря на то, что я могла дать отпор сама. Мой младший брат вырос, заменив мне и маме отца, а я даже не заметила этого, с головой погружаясь в книги, чтобы выбраться в люди и больше ни в чём не нуждаться. Доракен, лежащий за дверью с ножевым ранением, тоже пытался, но у него были Свастоны и Эмма. Я же всегда справлялась сама.

Тени, залёгшие у Рюгуджи под глазами, были темнее чёрных дыр, кожа неестественно бледного цвета, а больничная роба едва ли доходила до икр. Я в нерешительности зависаю, когда вижу неожиданного, для меня, посетителя в палате. Тишина разносится по палате, я смотрю на паренька слегка вскидывая брови, он же — с непониманием. Дурацкая рубашка, не менее дурацкие шорты, смех так и просится быть озвученным, но я умело сдерживала его внутри разрывающихся лёгких. Пакет с раменом для Доракена перекочевывает к нему в руки, а придирчивый взгляд вновь обращается к парню. Точно. Щёлкаю пальцами, указательный же выставляю по направлению к нему.

— Я надеюсь Пэян знает, что ты спиздил его шмотки. — губы изгибаются в улыбке, я бросаю взгляд на Кена, чтобы удостовериться, что моя шутка была оценена по достоинству и остаюсь довольной, так как Рюгуджи давится лапшой и смеётся, сразу же тихо шипя. Ладонь тут же поднимается и впечатывается в лоб заместителя. — Тебе нельзя смеяться, идиотина. Ешь молча. Я Аки, подруга Эммы.

Протягиваю ему руку, которую он тут же принимается пожимать потной ладонью, крепко сжимая. Прерываю рукопожатие, незаметно вытирая руку о штанину джинс — чего ещё ждать от парня в разгар пубертатного периода?

— Ханагаки Такемичи. — я удивлённо вскидываю брови, смотря на него исподлобья. С того момента, как Эмма рассказала мне о своей пикантной истории прошло полторы недели, но не вспомнить, как я смеялась, когда Сано сказала, что тот сбежал сразу же, как увидел её в нижнем белье, было просто невозможно.