Глава 46. Весна подкралась незаметно (1/2)

Наруто протяжно зевнул.

Он проснулся от воплей дедули Атсуши над ухом. Тот орал, что пришла весна и пора учиться, силком вытянул из кровати и повёл на улицу.

Противный ветер выедал из сонной головы последние намёки на мечту. Сон про крутых шиноби с каждой секундой мылился в налёте холода.

Весна припёрлась неожиданно. В первый же её день сошёл снег, и погодка обернулась мерзлявой жидкой гадостью. Слякость липко скрипела. Противно, совсем не как белое одеялко инея.

— Вот! — ноги дедули перестали двигаться. Наруто оторвался от разглядывания земли, уставился сонными зенками туда, куда ему показывали.

Серый трёхэтажный домина, обнесённый серой сеткой каторжного забора терялся на фоне серых пухлых туч. Одинокие качели, виснувшие на стойкой ветке дуба, шатались в тон воющего ветра.

Наруто понял, что он попал в самое скучное место в мире.

— Дедуль, — сонно спросил он. — На хрена ты меня сюда притащил?..

— Учиться будешь, — ответил Дедуля.

— Чему учиться? Я и так уже… заученный.

— Придурок. Посмотри на символ.

— Э-э? — переспросил Наруто и стал искать тот самый символ.

Быстро нашёл. Чёрный поверх блеклого рыжего.

«Академия Ниндзя…»

— Это! — мигом взбодрился он. — Это что?! Я теперь шиноби буду?!

— Когда закончишь, — кивнул плечами Дедуля. — Обязательно будешь.

Наруто снова окинул взглядом всю эту серость. Забор, через который можно резво лазать. Милые кустики под окнами. Да и форма у домины была необычной.

«Это же… Академия Шиноби!!!»

Наруто понял, что он попал в самое крутое место в мире.

***</p>

Хирузен щурил глаза. Напряжённо сложил пальцы под подбородком, и тени играли на морщинистом и слабом лице. Данзо видел, как с каждым годом его друг угасал. Как воля его сдавала позиции, как тело заплывало нависающей старостью.

Данзо его недооценил. Этого мягкотелого старика, которого, казалось, по ошибке до сих пор считали Сандайме Хокаге.

В его окружении прятались слепые псы. Вязкой тенью напряжения путало каждого из них. Все они. Хирузен. Кохару и Хомура рядом. Джонины, бойцы Анбу.

Фугаку, ублюдок, почти не шевелился. Спокойный, флегматичный лидер бунта. Не то лицо, которым просто управлять, но ключ к власти над его душой всё равно лежал через гордость. Как и у всех них.

Шисуи рядом старался казаться полным верой в свою силу, но на деле глядел как потерянный в надежде и страхе шкет. Данзо чуял таких людей, притворствующих, что умеют смотреть дальше своих чувств. Но правда крылась в том, что многие не способны были этому обучиться.

Хирузену не хватило семидесяти лет.

Все эти переговоры были одной большой ошибкой.

— Хирузен, — обратилась Кохару. — Зачем ты созвал нас?

Хирузен не шевельнулся.

— Потому что все мы упустили кое-что важное, — сказал он, вкладывая в голос всё, что осталось. Другим казалось, что звучало грозно, но Данзо слышал выстраданный тон.

Ему самому никогда не приходилось напрягаться, чтобы донести то, чего он желал.

— Нам не стоит увиливать, — вмешался Фугаку и медленно открыл глаза.

Фугаку внезапно оказался проблемой.

Данзо упустил тот миг, когда его следовало убрать. Троица радикалов справилась бы с разжиганием бунта ненависти лучше, но Хирузен заметил бы огни ещё тогда, когда оставался путь применить полумеры.

Эти идиоты не умели скрываться. Фугаку, на удивление, умел. Только вместе с этим он умел и договариваться.

— Хирузен, — настойчивее спросила Кохару. — Что происходит?

Хирузен не ответил. И тогда Данзо пояснил за него.

— Хирузен хочет уйти, — сказал он. — Оставив своё место… тем, кому не следует.

Хирузен не изменился в лице. Кохару и Хомура удивленно переглянулись.

Фугаку пощурился.

Данзо едва заметно ухмыльнулся.

Пусть видят их раздор. Пусть знают, что есть повод попытаться пойти против Листа. Пусть станут навсегда заклеймёнными врагами и предателями.

Пусть на их крови новое поколение научится наконец не допускать подобных ошибок.

— Я собрал вас здесь, — Хирузен сложил руки на столе. Поднял голову. — Чтобы наконец решить то, что было незамечено годами. Сегодня мы обязаны договориться. Любой ценой.

— Даже если эта цена утянет Коноху во тьму?.. — вмешался Данзо. — Мы не можем пойти назад в тот миг, когда к солнцу ведёт единственная дорога.

— Ты хочешь сжечь всех. Идёшь против пути мира, который создавал Шодай, — обвинил Хирузен. — Мне надоело это. Любое действие Корня против клана Учиха мною будет расценено как предательство. Ты осведомлен о последствиях, Данзо. И на этот раз я не стану жалеть тебя.

Данзо цыкнул. Старый друг огрел его выпадом былой решимости. Вот ведь. Остались в нём крупицы.

«Показательно отрезал меня, значит… вот зачем я здесь».

— До тебя дошли мои слова, Данзо?.. — продолжил Хирузен.

— Дошли, — процедил Данзо сквозь показательную злость.

«Вздор, — подумал он. — Всего лишь игра. В тебе не хватило силы избавить Коноху от вековой опухоли. Избавиться от товарища ты тем более не сможешь…»

— Вы рассмотрели наши условия, — вмешался Фугаку. — Каков ваш ответ?

— Положительный, — кивнул Хирузен. — Мы готовы пойти навстречу. Если вы пойдёте навстречу нам.

— Что вы имеете в виду?.. — осторожно спросил Шисуи.

Данзо видел, что шкет ощущал себя лишним в этом кругу. А ведь говорили, что он гений в мастерстве шиноби. Говорили, что Итачи до него ещё далеко.

Но Данзо вдруг представил, как пытается убедить Шисуи пойти против своего рода. Как терпит поражение и получает отказ. Однозначный и единственно верный, по мнению потомка Кагами, ответ.

История знала много гениев среди шиноби. Орочимару, Минато, Шисуи… но Итачи был гением другого уровня. Не как шиноби. Как всевидящая душа, заключённая в теле юнца. Имеющая непозволительно мало для своих способностей влияния.

Жаль, что этому человеку не досталось больше власти. Тогда, возможно, не пришлось бы смотреть на резню как на единственный путь.

Хирузен молчал. Подвинул по столу папку, и Фугаку, положив на обложку руку, подтянул её к себе.

— Изучите.

Данзо хмыкнул. Что же он придумал… какую на этот раз полумеру изобрёл?..

Фугаку развернул оборот. Стал читать. Медленно, вдумчиво. Изучал каждую строчку.

— Совет, — сказал он в один миг. — При Годайме Хокаге совет разрастается до пяти участников. Право голоса за каждым остаётся.

— Как и при Йондайме, — сказал Хирузен.

— Голос Хокаге равен трём, — вмешался Шисуи. — Когда Хокаге оставался один против троих советников, решение выносилось в совет Джонинов.

Данзо фыркнул. Вот значит как…

«Решил оставить рычаг давления, расширив совет до четырёх человек».

— Четыре голоса против одного тройного, — обвинительно произнёс Фугаку. — Что толку во власти, если ограничитель остаётся в ваших руках?

— Дело не в том, чтобы вы получили власть. Я хочу направить Учиха по другому руслу. Интегрировать вас в сети Конохи, — сказал Хирузен. — Шисуи получит возможность презентовать ваши интересы напрямую. Так мы будем знать, что нужно изменить.

— Но… — сказал Шисуи. — Изменения нужны быстрые, Хокаге-сама. Иначе то пламя, которое зажглось из-за раздора, потушить не выйдет.

— Я на вашей стороне. До тех пор, пока интересы Учиха не пойдут вразрез с интересами Конохи, я поддержу.