Глава 33. Наедине со своей книгой и поехавшим (1/2)

Тёплый костёр приятно отогревал подмёрзшие руки. Шисуи смотрел, как дымка улетучивается в небо, и ему вновь на мгновение привиделся тот вулкан.

Они сбежали, снова закрепились неподалёку от Нанкайдо. Вместе думали, что делать дальше. Рядом сидела Мэй. В потерянных и уставших глазах плясали пламенные языки, сливаясь и отблёскивая её внутренней яростью. Кирими с забинтованной лапой застыл на земле грустной меховой тушей. Их обоих связывала потеря, но реагировали они совершенно по-разному.

Пряча под тяжким вздохом облегчение, Шисуи привстал, разминая подзатёкшую спину. К счастью, его группу это горе обошло.

После пережитого трындеца все стали спокойней. Яширо с Инаби не огрызались попусту, люди Мэй тоже не лезли. А среди АНБУ буйных и не осталось.

— Мэй, — обратился Шисуи. — Я в жизни не видел столько установок, сколько откопал в голове вашего Мизукаге.

Стало тихо. Не отрывая взгляда от костра, Мэй прикрыла глаза ладонью.

— Я догадывалась, что его контролировали, — ответила она. — Что за установки?

— Я не успел разобрать. Пришлось снести все разом.

— Понятно…

— Это был цикл. Сложное гендзюцу ментального характера. Для такого нужно много времени и хороший контроль.

— Знаешь, кто мог быть причастен?

Шисуи промолчал. У него были догадки, но…

— Кто-то из твоих сородичей, так? — переспросила Мэй.

— Я не уверен. Учиха — не лучшие менталисты. Наше гендзюцу чаще визуально-тактильно ориентированное. Обманывающее не само сознание, а подменяющее информацию, получаемую от органов чувств.

— Тогда что ты с ним сделал?

— Я… я задал ему свою установку.

— Какую?

— Не нападать.

— На кого?

— На всех.

— То есть… — Мэй отвернулась. Взглянула на лачугу, в которой временно упрятали Мизукаге. — Теперь он не сможет… не сможет никому навредить? Вообще?

— Вроде того, — пожал плечами Шисуи. — Так было проще. Иначе приказ не вышел бы таким убедительным, — соврал он.

Всё бы у него вышло. Просто времени потребовалось бы больше, а светить мангекё дольше нужного он не хотел. И без этого уже Яширо что-то подозревать начал…

***</p>

Какаши прислонился к стенке и дремал, полусонным взором пялясь в книгу. Образы с порнушных строчек смешивались воедино, и полёт мыслей уносил его куда-то в другой мир. В созданную писателем вселенную романтики и разврата…

— Не спи, Хатаке, — отзвенел в голове голос Нобуо.

Какаши не пошевелился. Не сместив подмыленный взгляд с приметного кусочка текста, он замер мыслями. Поток застыл. Не получалось вникнуть дальше. Голос из реальности мешал.

Следовало вынырнуть из мирка, чтобы придумать ответ.

— А я и не сплю…

— Моя смена кончилась, — продолжил Нобуо. — Я пойду, приведу Учиху.

Встал со своего стула, в темени комнаты плавно проскользил до выхода и скрылся.

Какаши тяжко выдохнул. Теперь он был один. Наедине со своей книгой и…

Полуубитый Ягура, привязанный к трубе, сидел в чулане. Облепленный печатями, он спал уж второй день. Шуншин приложил его гендзюцу. Больно сильно, по всей видимости.

Вскоре в комнату вскочил Инаби.

— Как там? — тихо спросил Какаши.

— Да никак. Ничё нет. Источники молчат: Орочимару будто испарился!

— Ясно…

Испарился, значит…

«Ну, он мог… думаю, если б постарался, и буквально мог».

— Чё делать будем?

— А?

— Ну… — Инаби прищурился. Кинул взгляд на поехавшего Мизукаге. — С этим.

Какаши вторил ему. Ягура с мешками под глазами безвольно свесил пиздючную рожу вниз. По телу его раскинулись бинты и лёгкие ожоги. Нормально его так-то потрепало. Правда, возникал вопрос. Из всего этого лишь единственный интересовал. Почему его-то, Какаши, спрашивают?..

Это Мэй решать было, что с Мизукаге делать.

Какаши пожал плечами. Инаби махнул рукой и уселся на место Нобуо. Стало тихо.

Строчки сменялись, выводя в голове всё новые сцены. Понеслась пикантщина. С удивлением Какаши осознал, что началась какая-то групповуха.

— Но мы ведь друзья, а вы… вы! — трепетала Самида. Пухлые губки и милые глазки вырисовывали на личике стеснение.

Она хотела этого, но скрывала своё желание. Не следовало ведь приличным девушкам отдаваться так легко.

— Но разве не могут друзья любить друг друга? — спросила в ответ Киёми, натянув пошлую улыбочку. Подошла ближе, провела мягкой ладонью по щеке молоденькой подруги. — Не могут хотеть?..

— Но я… я… — смутилась Самида. — Я хочу с ним!

— Друзья должны учитывать желания друг друга. А мы все друзья, так?..

Какаши хмыкнул, отвернулся и вздохнул. Просто три друга, значит…

Что-то защемило. Он встал, прошёлся туда-сюда, размял шею и понял наконец, что не поможет всё это. Опять гадкое чувство пришло. Снова.

«Друзья…»

Друзья вызывали тяжесть. Раньше Какаши точно так же думал. Только тогда он был придурошный имбецил, не знавший чувств, кроме обиды и гордости, а теперь осталась только обида. Всепожирающая. В общем-то, даже её хватало, чтобы сказать. По части «Какаши — придурошный имбецил» ничего не изменилось.

Он уселся обратно, закинул ногу на ногу. Попытался вчитаться в текст, но мысли о прошлом выбивали норовящие проникнуть в голову спасительные стоны, члены и вагины.

— Он хоть шевелился? — еле слышно донёсся голос Инаби. Он потонул в размышлениях.

«Зачем я это делаю?.. Зачем думаю о них?»

Каждый раз, когда оно накатывало, не получалось оторваться. Раньше всё было так естественно, словно душа прожить не могла без постоянной дозы чувства вины. А потом вина исчезла. Горечь тоже. Остались пустота и чёртова тяжесть, лишь усиливающаяся с каждой новой смертью.

— Эй, оглох что ль? — возникла перед глазами рожа Инаби. Какаши прикрыл книгу и лениво ответил:

— Чё те нужно-то?..

— А?.. Да забей. Ты какой-то странный сегодня, Копирующий. Спал херово?

— Хм-м… — призадумался Какаши в попытках вспомнить, когда в последний раз спал не херово.

— Ай, ну тебя, — сказал Инаби и отошёл прочь.

И к лучшему.

Какаши стал читать дальше. Сцена с групповухой не кончалась. Красочные описания пролетали мимо осознанной части головы и кусочками откладывались где-то в памяти.

Он вдруг подумал. Может что-то изменить?.. Выйти из пустого мира.

Выйти… было бы оно так просто. Остались те, кому станет больно. А потом, может быть, и как ему самому. Тошнотворно пусто.

Определённо, следовало жить. И наполняться чем-то, кроме порнографии. Но чем?..

— Слушай, Копирующий, — снова обратился Инаби. — Ты это. Знай. Жаль нам вашего командира.

— Пф-ф… — фыркнул в ответ Какаши. — Что мне ваши слова?

«Слова не спасают от Чидори. Или от Орочимару…»

Инаби злобно прищурился. Расценил как наезд?..

— Я искренне ваще-то, — прошипел он. — А ты тут…

— Звиняй, — сразу извинился Какаши. — Накипело просто.

— Пф-ф… прощён.

На лицо вылезла улыбка. Да. Наверное, это и был путь. Друзья. Учиха другом не был, но что-то в нём мгновением да напомнило об Обито. Он не желал бы, чтоб Какаши забивал на всех вокруг.

Значит не следовало прекращать пытаться помогать. От того беды пошли. Может не все. Но многие. И тяжесть эта…

Не вина ли, лишь преобразившаяся? Вдруг сознание так привыкло к ней, что перемутило чувства?..

С грохотом проскребли по полу ножки стула. Вскочил Инаби.

— Слышь, я это, отойду чуток. Буду через пять минут.

— Хай-хай, — ответил Какаши и даже следить не стал за тем, как тот уходит.

Он упёрся в книгу снова, пытаясь в третий раз вникнуть в сцену. Казалось бы, чего вникать-то, но игнорировать красочные описания легендарного Джирайи было преступлением против искусства…

Изящные изгибы женского тела вырисовывали произведение искусства. Торуто провёл пальцами по терпкой коже молодой девчонки, вгляделся в довольную мину наблюдающей Киёми и спросил:

— Эй, дет…

— Эй, — синхронно послышался тихий изломленный голос из реальности. — Где я?

— В чулане, — на автомате ответил Какаши, не отрываясь от прочтения.

— Эй, детка…

Наконец девушка скинула маску притворства и замурчала от прикосновений, выгибаясь, будто грациозная львица…

— Ты ведь… Копирующий Ниндзя, — снова послышался раздражающий голос.

— Да, это я, — отмазался Какаши.

— Мы в Стране Огня?

Он замер.

«Стоп…»

Медленно повернулся в сторону источника звука. Доселе казавшийся полудохлым Ягура пялился прямо на него.

***</p>

Мэй влетела в чулан.

Сгорбившийся Ягура, привязанный к трубе, смотрел на неё осмысленным взором. Прожгло старыми воспоминаниями. Так Мизукаге смотрел раньше. Когда только оказался у верхушки.

— Мэй, — поздоровался он.

— Ягура, — ответила она.

Повисла тишина. В лиловых глазах сквозь тьму пылищной дымки проглядывалось необычайное спокойствие.

— Что случилось? — тихо спросил Ягура.

— Ты не помнишь?..

— Нет.

Мэй неуверенно пожала плечами. Когда-то давно она уверена была, что тиран поплатится за все свои злодеяния. Время прошло. Возник вопрос. Сам Ягура — тиран?.. Или кто-то другой?

— А… что ты помнишь? — с надеждой спросила она.