Часть 27. Переговоры (1/2)

По тёмному небу рассеялись белые звёзды. Звуки ночного зверья тонули в редких пробивающихся сквозь хилые стены хижины всхлипах и ругани. Могли же поаккуратнее…

По коже моросил лёгкий холодок. Шусей ненадолго вышел на улицу: захотел проветриться хоть немного. Скрипнула сгнившая дверца. Траву слегка подсветило бледной пеленой. Усталыми шагами приближался шуншин.

— Жрать-то будешь?.. — пожёвывая что-то, спросил он.

— Ты отработал?

— Да. Говорил же, я не спец по ментальным техникам…

«Ну и ладно. Пусть остальные делают».

Схваченного пацанчика подлечили и теперь Учиха по очереди выворачивали тому мозги с помощью ментальных способностей шарингана. Оказалось, он принадлежал к группе Теруми Мэй — известной на территориях Страны Воды оппозиционно настроенной куноичи.

Повеяло знакомым запахом. Вернулась из дозора Югао.

— Что будем делать, тайчо? — спросила она.

— Мэй хочет грохнуть Орочимару, — сказал Шуншин. — Они здесь за тем же, за чем мы.

— Точно.

Память пацанчика не могла соврать. Он видел, зачем и для чего Мэй здесь.

«Только вот… знать бы её получше…»

Шусей не знал. А вести дела с шиноби Тумана не любил. Те не зря считались варварами, кровавыми убийцами и дикарями даже по меркам наёмных убийц.

— Югао, — сказал Шусей. — Чё б сделала на месте Мэй? Приняла бы помощь случайных шиноби из другой страны?

— Зависит от того, каково бы было моё положение, — ответила Югао.

— Мы узнали из памяти, — сказал Шисуи. — Их около десяти. Из известных — Мэй, Хозуки Мангецу. Вскоре придёт Ао.

— Только бьякугана нам не хватало… — буркнул Шусей. — Нас точно обнаружат.

— Да. Но это всё, — продолжил Шуншин. — Все остальные ничем не выделяются.

— Скок их?

— Четверо. Помимо словленного.

— Вот как…

— На месте Мэй я бы точно не отказалась от помощи, — пожала плечами Югао. — Не представляю, как она собирается таким составом противостоять Орочимару.

Шусей кивнул. Она была права. Мэй вряд ли была глупа, но спокойно могла недооценивать уровень угрозы той заварушки, в которую ввязывалась. Он и сам не был уверен в успехе своей группы. Пусть их восемь, пусть все они бойцы с хорошей подготовой.

Всё ещё рисково.

— Надо отправить сообщение, — сказал Шуншин. — Пленник знает, где их лагерь.

Шусей кивнул. Забавная мысль. Но что бы написать?..

***</p>

Лил дождь. Мэй развернула небольшой брезентовый навес на улице и теперь выжимала влагу из промокших волос. Мерные постукивания лопаты разворошивали землю, Мангецу рыл могилу неудавшемуся разведчику Ягуры и напевал под нос какую-то песенку. Мэй пялилась на его спину.

«Жуть», — подумала она и отвернулась.

Ао смог достать план и кучу других документов по южному убежищу. Теперь по всему заброшенному особняку были развешаны бумаги. Но прежде следовало обдумать другое. Один из товарищей пропал на разведке, а после ей пришло письмо:

«У нас твой пацанчик. Ходи к югам, на путь. С любовью, шиноби Конохи!»

— Что будем делать? — спросил Нобуо. Он стоял на веранде особняка и читал что-то.

Мэй не ответила. Шиноби Конохи засели у неё под носом. Ещё и похитили человека, наглецы!

— Орочимару был учеником Сандайме Хокаге, — сказал Нобуо. — Но после тот же Сандайме Хокаге приказал его убить.

Прервался Мангецу, втопил лопату в мокрую землю.

— Орочимару — психопат, — возразил он. — Он опасен.

— Но ведь он был таким не всегда, — ответил тому Нобуо.

— На что ты намекаешь?

— Да ни на что… — Нобуо отложил документ в сторону. Хитро поглядел на обоих. Намекал, всё-таки, но раскрывать не хотел. — Просто если ты сомневаешься в мотивах Конохи, вспомни, что от Орочимару отрёкся его же сенсей.

— Орочимару он… он как Ягура. В некотором смысле, — поймала себя на мысли Мэй.

— В каком это?

— Поехавший ученик Каге. Должно быть, выживи Сандайме Мизукаге, и убил бы Ягуру, заиграйся тот.

— Тогда никто не допустил бы его власти. Сандайме не планировал уходить.

— Ты прав.

«Сандайме не планировал уходить…»

Он бы не допустил такого хаоса. Не настроил бы против себя всю страну всего-то за пять лет. Но его убили.

— Скажи, ты сомневаешься? — спросил Нобуо.

— Я не хочу доверять свою спину чужакам. Из наших пойдут всего четверо, а их восемь. В два раза больше.

— Хм-м… — вздохнул Нобуо. — Тут уж я ничем не смогу помочь, — он развел руки в сторону.

— Как будто бы я просила…

«Рисковать всё равно придётся мне…»

***</p>

Данзо ступил внутрь кабинета Хокаге, медленно закрыл за собой дверь.

— Хирузен, — сказал он.

— Данзо, — поприветствовал Хирузен, постучал документами о стол и поднял взгляд. — Помоги решить дилемму.

— Что произошло?

— Беда, — ответил Хирузен и встал, повернулся спиной.

Данзо подошёл поближе. В голове замелькали варианты. Обычно он сам приносил Хокаге дурные вести: такова была работа. Сейчас роли сменились.

— Видишь ли, — издалека начал Хокаге. — Сегодня я получил весть. Из академии.

— Несчастный случай? — предположил Данзо. — Кто-то погиб по неосторожности?..

— Нет же, — ответил Хирузен. — Директор написал, что под академией прорвало трубы, залило первый этаж. Но я вижу, — он поднял палец и указал на только что выпорхнувшего из главного входа академии ученика. — Что ботинки ребят чистые. Как думаешь, директор лжёт, чтобы получить побольше денег?

— Сколько он просит?

— Двадцать миллионов Рьё.

— Отправь проверку.

— Ждать нужно, кадров не хватает.

— Хочешь, чтобы я лично этим занялся? — издевательским тоном спросил Данзо.

Хирузен улыбнулся.

— Если ты знаешь, как чинить трубопровод…

Данзо не ответил. Может, он и знал… В какой грязи во время юности шастать не приходилось.

— Зачем ты пришёл? — всё же спросил Хирузен.

— Есть мысль, — ответил Данзо. — Возьми Учиха Итачи в Анбу.

Хирузен удивленно обернулся.

— Зачем тебе это?

«Как будто ты не знаешь…»

— Затем же, зачем и тебе, — раздражённо сказал Данзо. — Нам нужен источник прямо из логова. Фугаку играет слишком осторожно. Итачи — способ добраться прямо до него.

— Хм-м… — задумался Хирузен.

— Он юн, — начал было Данзо, — но мыслит как взрослый. Он лоялен. Лояльней остальных, по крайней мере.

— Я знаю, Данзо, — осадил Хирузен. — Я всё знаю…

— Тогда почему мне приходится говорить?

***</p>

Толпа детей игралась на заднем дворе приюта. Беззаботные, они носились вокруг друг друга, громко кричали. Не сдерживая ни одного своего порыва, не думая ни о чём, кроме моментов нынешнего веселья: они были настоящими.

— Не правда ли это прекрасно? — послышался неподалёку старческий голос.

Итачи вздрогнул, обернулся. Позади возник старик с тростью и забинтованным глазом.

Шимура Данзо — старейшина Листа. Высокой фигурой он отбрасывал вытянутую тень от холодного слепящего солнца.

— Здравствуйте, Данзо-сама.