Глава 7. Учителя и ученики (1/2)
— Видишь вот эту херовину? — тыкал дедуля в листок.
Наруто всмотрелся получше, и в глаза бросилась странная загогулина, похожая на ту круглую фигню из рамена.
Эх, рамен, бедный рамен… Все мысли были о нём, а не о каких-то там хреновинах.
— Вижу, — всё же ответил Наруто.
— Короче, это — группа активации, в которую нужно подать чакру, чтобы вся подключённая к ней система заработала.
— А… — кивнул Наруто.
В который раз он ни хрена не понял. И только некоторые слова в голове какой-то отклик вызвали.
Дедуля ведь всё же заставил его дочитать ту скучную книжку, страницы которой переполнены были непонятными словами, рисунками и прочей странной дичью. Словечко «чакра» в книге упоминалось несколько раз, но его значение всё ещё оставалось неизвестным. Наруто и не знал, как так вообще вышло — пропустил ли он чего или в книге про эту чакру вообще ничего не говорилось.
— А чё такое чакра вообще?
— Вообще… это субстанция такая, смешение духовной и физической энергии, — спокойно ответил дедуля.
— Э-э…
— Ну, та фигня, которая в людях по лапше текла. Бульон, короче.
Вспомнились маленькие синие макаронины, вспомнился и бульон. Всё вдруг стало таким понятным, и Наруто чуть не подпрыгнул от радости.
— А! Это которую только крутой глаз видит?
— Она самая.
— А для чего она нужна?
— Да для многого. Техники создавать разные…
— Да?! — перебил Наруто. — Техники?! Крутые техники шиноби?!
— Ага, они самые. Но не только в техниках дело, с помощью неё можно по стенкам ходить, печати открывать… короче она нужна, чтобы быть крутым ниндзя.
Восторженно Наруто слушал, и в голову столько разных мыслей лезло… Он ведь и не задумывался раньше, как шиноби свои фокусы вытворяли. Оказывается, внутри них тёк могучий бульон. Вот и очередное доказательство того, что лапша — сила.
— Дедуля, научи меня…
— Контролировать чакру?
— Ага!
— Научу.
— Круто! — воскликнул Наруто. — Только как это? Ну-у, контролировать?
— Да в общем-то просто, — ответил дедуля.
Он протянул руку к печати и прищурился, будто бы напрягаясь. Через несколько секунд из бумажки на стол вывалилось несколько предметов: какая-то металлическая хреновина, верёвка, стопка листков бумаги, красное яблочко и несколько уже родных зелёных пачек.
— Вот так, — сказал дедуля, но Наруто его уже не слышал.
С остервенением он впился взглядом в нагло украденный рамен. Так вот где дедуля его прятал! Возмущение вытеснило радость и восторг:
— Э-э, рамен отдал! — попытался выхватить пачку Наруто. Он запрыгнул на стул, залез на стол и был уже так близок…
Рука почти дотянулась!
— Хрен тебе! — вдруг послышался голос дедули, и все вывалившиеся из печати предметы исчезли.
«Нет! — пронеслось в голове. — Опять всё пропало!»
Вокруг распространялась белая дымка, как тогда, когда другая печать пожирала мусор. Видимость упала не так сильно, но Наруто потерял концентрацию и свалился со стула на пол.
Он поднялся и хотел уже высказать всё, что думает, но заметил, что дедуля замер в странной позе и руки скрючил. Возмущение вдруг ушло на второй план.
— Это ты чё делаешь? — с явным скепсисом уставился Наруто.
Дедуля выглядел, как пытающийся быть пафосным придурок. Наруто пожал плечами. Где-то он слышал, что старики могут крышей поехать, но что-то не думалось ему, что это так быстро происходит…
«Да не, бред…»
А дедуля всё стоял на месте и принимать нормальную человеческую позу явно не желал.
«Или не бред?..» — появились опасения.
Почему-то стало стрёмно, и Наруто медленно подошёл к дедуле и ткнул того пальцем в бедро.
— Чё? — раздражённо буркнул дедуля.
Сразу стало вдруг ясно, что с ним всё хорошо.
— А чего… ты делаешь?
— Печати держу. Чтобы фуин-конструкцию закрыть.
— А-а…
— Я те потом покажу, — дедуля отвис наконец и прекратил руки в смешные жесты складывать. Он резво подошёл к печати и свернул её, а потом схватил получившийся свиток, перекинул его из руки в руку и бросил на полку. — Короче, рамен отдам, когда научишься открывать эти штуки.
Наруто улыбнулся. Только что он получил шанс.
«Печати, значит, открывать…»
— Дедуль, а сколько этой… чакре нужно учиться? Чтобы вот так же печати открывать?
— Да чёрт его знает… может неделю, может месяц — у кого как.
Улыбка как-то сама по себе исчезла. Всё рвение уничтожено было одной лишь фразой…
— Почему так долго-то?!
— Да ничё не долго… — отмахнулся дедуля.
— Как недолго?!
Столько времени Наруто ждать не мог. Целый месяц без рамена?! Невозможно было прожить столько! Ещё раз он уставился в глаза дедуле и хотел было попросить вернуть лапшу по-хорошему, но…
Наконец пришло осознание, что это бесполезно. А значит, следовало искать другой путь.
***</p>
Ханзо был убит вне границ Амегакуре — впервые за год он покинул свою деревню и отправился на встречу с главой одной из самых влиятельных группировок нукенинов в мире. Там его настиг Пейн; Тендо, когда-то тело Яхико, смог пробраться мимо всех сенсоров и ловушек.
Вырванное сердце и публично вывешенный труп — лишь малое из запланированного. Нагато вознамерился уничтожить всё, что связывало этот мир и Ханзо. Убить всех, кто состоял с ним в контактах — всех приближённых, родственников и даже заказчиков.
Он желал стереть всякую память о бывшем лидере Дождя, вычеркнуть его из истории деревни. А затем стать в глазах жителей олицетворением боли и страха, божественной силы, карающей неугодных и строго охраняющей мир.
Для этого следовало сделать нечто грандиозное, и Конан предполагала, что именно Нагато возжелает предпринять. Разрушительное, опасное, великое.
Амегакуре ждала демонстрация силы.
Разведывательная система была огромна, и все её нити сходились в руках Ханзо. Тот грамотно распоряжался информацией, не влезая в сферы влияния Великих и зарабатывая деньги лишь в своей нише. Деревне хватало средств для существования, однако о расширении, а уж тем более о возрождении страны речи и не шло.
Такова была цена мира — жизнь в пределах цитадели, напичканной высотками и окружённой барьером. Существование, опорой которого служила внешняя политика, направленная на то, чтобы не переходить дорогу Великим ни при каких обстоятельствах. Ханзо отчётливо понимал, насколько Амегакуре была слаба по сравнению с теми.
Понимал ли это Нагато? Понимал, однако сидеть на месте не желал.
После смерти Ханзо он смог юрко перехватить контроль над всеми агентами, и те пока что и не знали о произошедшем в Дожде, регулярно продолжая получать команды от начальства. Никто не задумывался о том, что их лидера могли сместить, однако ясно было: каждый из разведчиков взбунтуется, узнав всю правду.
Покушения, дезертирства ячеек разведсистемы, сливы стратегически важной информации… всё это ещё ждало впереди. Нужно было готовиться.
Но в это время в Аме заявился сенсей, и Конан не понимала, что ей делать. Она знала: если Джирайя остался такой же, то первым не нападёт. С ним и договориться можно будет.
Но ведь сенсей мог измениться…
Ханзо считался благородным человеком, и во времена Второй мировой, поговаривали, он часто проявлял милосердие в тех случаях, когда любой другой шиноби попросту не задумываясь сделал бы свою работу. Он и Джирайю с остальными тогда ещё не Легендарными Саннинами пощадил, но с возрастом изменился.
Паранойя заборола всё его милосердие, и лишь идейность в нём осталась. Та самая, присущая и Конан, и Нагато, и уже давно погибшему Яхико. Да и идея сама была похожа. Построить мир, остановить войны — такие простые мысли ведь. Только размах разный — Ханзо вон достаточно было одной лишь Амегакуре, а Пейн… Пейн хотел, чтобы мир во всём мире настал.
А что сенсей?
Джирайя-сенсей был добрым человеком и совершенно точно не причинил бы ей, Конан, вреда просто так, не напал бы. Но тот ли Джирайя-сенсей заявился в Аме? Не извращенная ли паранойей, гневом или ещё чем версия пришла заместо него? Конан не знала. И не хотела знать, отчего-то внутри лелея надежду на то, что сенсей всё ещё остался тем самым добрым мужичком, любящим веселье и всякие пошлости.
В таком случае с ним можно было договориться. Пусть обманув и сокрыть свои настоящие планы, прийти к какому-то соглашению. Мир того стоил: так считал Нагато, и Конан с ним была согласна. Но даже это был не вариант.
Конан желала, чтобы сенсей остался тем же самым.
Это желание, казалось, прожигало грудь, ведь где-то там, внутри, давно уже поселилось осознание: переговоры — риск, а риски нынче неприемлемы.
В итоге и не важно было, каков сейчас сенсей. Только бой остался выходом. И пусть Нагато сказал лишь следить, Конан знала: сражение неизбежно.
Нельзя было дать Конохе узнать о случившемся перевороте, на фоне раздробленности и разобщённости в рядах Аме третьей стороне ничего не стоило привнести ещё больший хаос и получить с этого выгоду. Пусть Коноха и сама находилась не в лучшем положении, Нагато не собирался давать ей такой шанс. А значит…
Джирайя-сенсей должен был умереть.
***</p>
В руках недовольно бурчала мелкая жёлтая жабка.
— Да ладно, не раскисай… — обратился к ней Джирайя. — Ну да, путь долгий, конечно, но всё во славу благой цели!
Жабка тихо квакнула в знак протеста. Ясно стало, что на благую цель ей, честно говоря, насрать.
— Я когда к вам на Мьёбоку загляну, отборного лакомства принесу… пауков из Леса Смерти мало не бывает, не так ли?
Жабка промолчала, посмотрела на на него секунд пять выразительными чёрными глазами, а потом легонько оттолкнулась от его руки своими скользкими лапками и упрыгала в воду. Любили же эти сволочи мьёбоковские вкусно пожрать…
Джирайя ухмыльнулся и отошёл от перил. Сложно оказалось во всей Аме найти место с доступом к реке, где не ходили бы толпы народу, но он смог. Теперь пленник внутри жабки направлялся в Коноху, на допрос к людям куда более квалифицированным и прошаренным.
Чувствовал Джирайя, что информации о новом правительстве стоило собрать как можно больше. И не было лучшего её источника, чем человеческие воспоминания.
Теперь же он ходил по небольшим улочкам Амегакуре и наблюдал.
Место это казалось совсем не комфортным, и высотки будто бы давили своими силуэтами. Джирайя много где побывал: видел издалека Скрытое Облако, в Скрытом Песке был с дипломатической миссией и даже во вражеский Скрытый Камень проникал, здания в котором казались не менее массивными.
Все Великие деревни отличались от просторной Конохи. Во всех них строили не вширь, а вверх, пытаясь ужаться на клочке земли.
А Амегакуре в этом плане смогла переплюнуть Великих. Это нагнетало и почему-то наводило на мысли о том, что вклад Узумаки в постройку этого селения не ограничивался лишь барьерами.
Узушио ведь тоже было усеяно высокими домами, пусть и куда более обычными по нынешним меркам. Это их почерк был: строить ввысь, зародившийся ещё задолго до появления Великих селений.
В технологическом плане Узушио обгоняла весь мир. Отделённые, защищённые фуиндзюцу и обладающие чуть ли не монополией на продажу печатей Узумаки развили своё селение до состояния огромного города. Амегакуре шла по тому же пути.
И всё же Джирайя смог оказаться внутри казалось бы неприступной крепости, пусть и был сразу же обнаружен. А раз уж времени оставалось немного, следовало хотя бы с кем-нибудь поговорить.
***</p>
Стройный луч бил вверх. Чакра, совмещённая с природной энергией, ни на миг не останавливала движение, поддерживая барьер и долбя по сенсорике. Мешая нормально отслеживать обстановку за пределами башни.
— Что Йондайме Хокаге забыл в моей деревне? — сказал человек, стоявший посередине: мужчина с короткими рыжими волосами. Он не проявлял видимой агрессии, но выглядел так, будто готов был убить в мгновение. Такое же ощущение вызывали и остальные: пусть внешность их отличалась, на лицах тоже застыло будто бы одно неживое выражение… Минато и не мог охарактеризовать, чего именно.
Умея прекрасно читать людские эмоции, сейчас он не способен был определить, какие же точно у этого Пейна намерения. У всех трёх людей, коллективно назвавшихся Пейном.
— Твоей? — переспросил Минато.
— Да, — ответил всё тот же мужчина. По всей видимости, именно он был главным среди всех.
— Я думал, законный правитель Амегакуре — Ханзо.
— Он мёртв, — сказал Пейн. Так резко, что сквозь его железный голос лишь на мгновение просочилась ненависть.
«Значит, это правда», — пришла в голову мысль.
Ханзо умер, и на смену ему пришёл другой правитель. Это — то самое событие, перевернувшее жизнь обитателей Аме вверх дном.
— Ты убил его? — задал вопрос Минато.
— Да.
— Почему?
— Потому что он заслуживал смерти, — однозначно ответил Пейн. Он не утаивал информации и, казалось, тоже желал диалога. Иначе — напал бы сразу, так казалось. — Теперь он расплатился за свои грехи, вот и всё.
«Грехи, значит…»
Интересно было, чем же Ханзо насолил человеку с глазами самого Рикудо. Однако куда больше волновало другое: настоящие ли глаза? Минато прищурился и постарался в общем потоке чакры откопать хоть что-то, что могло бы помочь определить.
Стараясь не отвлекаться от уже заготовленного Хирайшина, он окольными путями, минуя луч барьера, сконцентрировал взор своей сенсорики возле Пейна. Никто из троих всё ещё почти не фонил, и лишь в их головах, возле глаз и в нескольких точках тела что-то мелькало.
Минато присмотрелся получше и вновь подметил трубки. Он не ошибся: чакра шла оттуда. Будто эти штыри выступали в роли тенкецу. Только для чего они всё же были нужны?..
— Всё ещё, что ты хочешь в Скрытом Дожде?
— Я ищу одного человека, — не стал таить Минато.
— Вот как, — ответил Пейн. — Я знаю, кого именно. И я готов тебе помочь, если ты поможешь мне.
«Чего?» — пронеслась единственная мысль в голове, однако удивления Минато не показал.
Сказанное больше походило на шутку, и не верилось, что сместивший Ханзо человек глуп настолько, чтобы в такой ситуации шутить. Но только что он предложил сделку шпиону Конохи, прекрасно осознавая, что шпион сдаст все его планы при первой же возможности.
«Да и откуда он знает?.. Может, лжёт?»
— Ты уверен? — спросил Минато. — Что знаешь, кого я разыскиваю?