Глава 3.2 (1/2)
В следующий миг красная тень выпрыгнула из руин и мгновенно скрылась в небе, не оставив после себя и следа. Дунфан Цинцан посмотрел ей в след и холодно улыбнулся: «Надо же как быстро.» Он не спеша обмахнул с себя пыль, а затем подошел к Маленькой Орхидее: «Маленькая цветочная фея, верни мне мое тело.»
Маленькая Орхидея сглотнула: «Дело в том, что…»
«Говори.»
«После того, как обменяемся телами обратно… ты не можешь меня убить.»
Дунфан Цинцан на мгновенье умолк, а затем рассмеялся, как всегда очень злобно: «Ладно, Почтеннейший не убьёт тебя.»
Но слово «ложь» так четко виднелось на его лице, что Маленькая Орхидея сразу все поняла. Ей захотелось плакать: «Тогда не будем меняться! Пусть будет так! В этой жизни мы меняться не будем!»
Дунфан Цинцан холодно хмыкнул: «Это не тебе решать.» И потянулся к ней.
Сердце Маленькой Орхидеи сжалось, и чтобы не позволить ему схватить себя, она тихонько стала отступать назад. Дунфан Цинцан нахмурился: «Стой спокойно.»
Глядя на него, Маленькая Орхидея вздрогнула: «Хозяйка сказала, что жители Царства демонов должны поклясться, чтобы им можно было доверять. А кто не выполнит клятву, понесет наказание. Давай, поклянись, поклянись, что не убьешь меня, и я покорно обменяюсь с тобой телами.»
Дунфан Цинцан холодно усмехнулся: «Твоя хозяйка когда-нибудь говорила тебе, что жители Царства демонов клянутся Повелителю демонов?»
Лицо Маленькой Орхидеи побледнело: этого… хозяйка действительно не говорила. Значит все кончено, нет ничего, чтобы остановить Дунфан Цинцана. Какой смысл позволять ему клясться самому себе?!
Осознав это, Маленькая Орхидея посмотрела на него испуганными глазами, все ее тело задрожало, и она заплакала от отчаяния. Дунфан Цинцан посмотрел на свое собственное рыдающее лицо и через мгновение, чувствуя себя побежденным, потер лоб, словно у него болела голова:
«Хорошо. После обмена телами я сохраню тебе жизнь.»
Маленькая Орхидея покачала головой, как погремушка-барабан: «Нет, нет, нет, нет… ты должен мне обещать.»
Дунфан Цинцан прищурился и с силой подался вперед: «Я сказал, что не убью тебя, и, значит, не убью.»