2 years later (1/2)

С появлением в мире ниндзя нового оружия у шиноби проблем невообразимо прибавилось. Его отцу и не снился тот гемор с которым он теперь встречается изо дня в день.

Шикадай отрывает чеку от гранаты и бросает ее в противников. На губах остается неприятный привкус, и он рассерженно стирает его рукавом. Взрывные печати аккуратны, эффектны, бьют точно цель и черными столбцами на них, на пожелтевшей бумаге выведены иероглифы. Но это всё не идет ни в какое сравнение с разносящей все вокруг гранатой, отрывающей конечности и имеющей едкий вкус и запах.

Они обещали мирное небо над головой и светлое будущее, но прекрасное далёкое воняет кровью, не успевающей впитываться в сырую после дождя землю. А среди его одноклассников уже не досчитаться людей. И это раздражает его больше, чем истошный вопль умирающего в агонии врага, который только что лишился конечности. Пятнадцатилетнего подростка такие вещи должны пугать. Но его только бесят.

Нара подходит к раненному ближе и ногой переворачивает его на спину, чтобы заглянуть в лицо. Эти повстанцы не носят протекторов – они не считают себя шиноби, хотя используют и чакру, и техники, но вместо повязки на голове идентифицируют друг друга по идентичной форме, оснащённой различными научными приблудами, к сожалению, не защищающих от ручных гранат. Но Шикадай всматривается в лицо каждого, кого ему приходится убить и размышляет над тем, как его покалечил несправедливый мир.

Чуунин поднимает голову вверх, в надежде найти там медленно плывущие облака, которые так любит разглядывать его отец. Но небо серое, свинцовое и словно купол закрывает их будни от лучей солнца. Кроме того, Шике кажется, что скоро начнет накапывать дождь, который смоет остатки их запаха и, если им всё же удастся оторваться от преследователей, это спасёт им жизни.

- Шикадай, - Нара слышит за своей спиной голос сенсея. Мираи с Иноджином и ЧоуЧоу появляются из плотного тумана, на несколько миль сократившего им обзор. Его товарищи измотаны, их одежда в грязи и промокла от сырости. Уже вторые сутки они не знают привала и отдыха, а все потому что неожиданно для них самих они с первоначальной целью поменялись местами и теперь охота ведется на них самих, а не наоборот. Шика подозревает, что повстанцы взяли их тесным кольцом и теперь только смыкают его с каждым часом. Только туман оставляет им надежду. Как только он развеется все будет решено. Слишком неаккуратны их враги при перемещениях, такие следы может оставлять только толпа. Сотни вооруженных ниндзя нового тысячелетия. Они построят новый мир на их костях, а его одноклассникам и друзьям достанется сомнительная честь стать последними шиноби. Но Нара держит лицо и его мысли остаются в пределах его сознания, никак не отражаясь в зелёных материнских глазах. Парень только ухмыляется и поудобнее обхватывает окровавленный кунай.

- Где Сарада? – первое, что он замечает – отсутствие Учихи среди новоприбывших. Её нет. И что-то подсказывает Нара, что эта девчонка решила геройствовать. Что-то подсказывает ему, что это вполне в ее стиле.

- Сарада осталась. Она их задержит и дождется подкрепления. – сообщает Мираи так, словно не она оставила пятнадцатилетнюю девчонку на верную смерть. Шикадаю хочется выругаться. Хочется сказать, что мол в этом чертовом непроглядном тумане они не дождутся никакой поддержки, а Сарада просто на просто погибнет и это будет вовсе не геройство – это банальное самоубийство. И никакой шаринган ее не спасёт.

- Я вернусь к ней, - не раздумывая заявляет он, вынимая метательные орудия из трупа. Они ему еще пригодятся для новых будущих убитых.

Мираи за его спиной не протестует. Его команда – тоже. Они не могут осмелиться с ним спорить потому что после никому из них не хочется нести ответственность за смерть Сарады.

- Тогда я пойду с тобой, - уверенно заявляет Чочо, выступая вперед. Иноджин глядит на нее без эмоций, несмотря на то что ее поступок достоин уважения. Но Шикадай разочарованно мотает головой.

- Ты не можешь, вы должны выполнить миссию и для этого уже потребуется больше людей, чем у вас есть. Я задержу их с помощью теневой техники, а Сарада с ними покончит, - рассказывает Нара так, будто у него осталась еще чакра хотя бы для того чтобы удержать одного противника, а не если их будет тысяча. Но он не смотрит в глаза товарищам и ничего не говорит, задумчиво собираясь в обратный путь. Так искусно врёт, что они ему даже верят или всего лишь хотят в этот верить.

- Это должна быть я, я вернусь, а вы продолжайте миссию, ты слишком молод, - его сенсей ненамного старше его, но, как и всякому коноховцу чувство жертвы ей не чуждо.

- Молод? Наруто был на год старше меня, когда он спас мир от Кагуи. Мне пятнадцать и это просто кучка гражданских с прибамбасами, - Шикадай не поворачивается и продолжает врать. На его лице застыла ухмылка пренебрежения. Пренебрежения ко всему. К боли, страданиям, своим чувствам, памяти и смерти. Он – машина для выполнения заданий и убийств и то что в академии их помимо прочему учили счёту и грамматике ничего не меняет. Почерк у него такой, что не разберешь, так что с ручкой и бумагой ему лучше дела не иметь, раз уж родился в семье ниндзя – будь готов за несчастный звон монет лишать более слабых жизни, пока не найдется кто-то, сильнее тебя.

- Сенсей, я не подведу, скорее отправляйтесь, мы с Сарадой отличные напарники, - каждый шиноби знает какой ценой появляется эта улыбка на его лице. Поднимает уголки мышц и все же складывается, и никто, совсем никто, в нее никогда не верит, но это своеобразный кодекс – в определенный момент они должны отправлять кого-то не смерть. Вот так просто, на прощание криво улыбнувшись фальшивыми изгибом рта.

- Я верю в тебя, - несмотря на устоявшиеся правила его сенсей не улыбается. Губы Мираи плотно сжаты, черт бы ее побрал, и красные глаза лезут ему в душу, чтобы вытащить детский страх. Но ему пятнадцать и по меркам шиноби он уже давно не ребенок. Возле стен его деревни идет война, так что нечего жаловаться на то сколько беззаботным было его детство.

Шикадай кивает. Он, конечно же, не подведет своего сенсея. Он умрет с гордостью, молодым и немножко грустным, потому что отчего-то жить хотелось. Хотелось все же однажды поцеловать девушку и почувствовать то, как она дрожит в его руках, может быть даже хотелось наконец повзрослеть или – особенно сильно – напиться до беспамятства и наломать дров. Однако если он всего этого лишится ради того, чтобы это пережили его друзья, Нара готов пожертвовать своим будущим.

«Прости, мам, я ведь правда по-другому не умею,» - думает Шика, оставшись наедине. Он мысленно обращается к ней всегда, когда делает что-то, что ей очень не нравится. Так, как будто это сможет смягчить ее гнев после их встречи. Невольно представляет то, насколько ей будет больно, если он и впрямь не переживет этой миссии.

«Она просто очень проблемная женщина,» - внезапный рефлекс позволяет победить подступающие слезы. Улыбка напрягает мышцы лица и не дает проклятым соленым каплям покатиться вниз. Ему настолько не хочется умирать, что даже слезы спешат покинуть обреченное на погибель тело. Он представляет то как мужественно остановит смертельный удар, прикрывая Учиху, а потом смеется почти в голос, но с взрослой хрипотцой. Если ему еще удастся ее спасти, если они не погибнут оба в этом бессмысленном акте геройства.

- Давайте скорее, - почти рычит он не смея выдать своего отчаяния и Иноджин наконец подключается. «Вовремя, блять,» - ругается Шикадай, надеясь, что никто, кроме Яманака не обратил внимания на то как по пятнадцатилетнему дрожит его голос. Но к счастью поляну они покидают и от их форменных ботинок остается только след на мятой траве. Мятой и влажной, потому что туман уже почти подобрался к ним и скоро их всех задушит. Как котят, выброшенных в мешок на улице. Разом.

- Главное дождись меня, Сарада, - шепчет Шика и срывается на бег. Он и правда спешит, искренне надеясь, что без оглядки мчится в нужную сторону. Они не успели отойти слишком далеко и где-то уже здесь Сарада должна была вступить в бой с нападавшими и конечно же выиграть его. Она же молодец. Она же так старательно учится и ее способности едва ли не превосходят способности ее отца. Учихи они всегда на виду и может быть поэтому он тоже не смог не засмотреться.

Кажется, она нравилась Боруто. Несколько забавно рассуждать об этом когда несёшься за тем чтобы непременно отдать собственную жизнь в обмен на ее. Но она определенно ему нравилась и Узумаки это вроде бы даже не скрывал – самоуверенный индюк действительно пытался ухаживать.

Шикадай смаргивает очередную слезу и моментально покинув его скулы она врезает в какой-то из листьев дерева, оставшись там на мили секунды. Нравилась, может быть, и Боруто, но погибнет за нее Шикадай, только бы еще успеть это все предотвратить. Как тогда на экзамене он просто захватит нападающих в тень. Сколько бы их не было, он отдаст всю чакру и даст ей возможность убежать. И если эта девчонка решит его не слушаться, он что-нибудь обязательно придумает и выгонит прочь с ее поля. Пусть потом объяснит его матери, что он по-другому просто не умеет. Отец наверняка поймет.

Лязг метала мгновенно возвращает его в действительность, а запах крови заставляет руки трястись в нервном импульсе. Это не ее кровь, как и крик, раздавшийся совсем близко к нему, не ее. Но Шикадай точно определяет их местоположение и то, что он видит не успевает как-либо о характеризироваться в его голове.

Сарада не стоит на ногах, она серьезно ранена и из-под формы на ее бедре течет алая густая кровь. Ее шаринган выглядит устрашающе и сейчас Учиха напоминает раненного волка – вот только выводит это из себя больше Шикадая, чем ее.

- Стихия огня! – дальше Шикадай не слышит произнесённой техники, но одним движением руки Сарада вызывает мощный поток пламени, оно даже не рыжее – ярко красное и его жар достает до Шикадая, подпаливая волосы на его руке и мгновенно поглощает противника, которому уже было показалось, что он загнал девчонку в угол и победил.

Сарада кричит от боли, неожиданно и пронзительно, заставляя Нару тоже поморщиться. Но куда громче кричит сгорающий в огне противник. Он превращается в уголь и умирая, издает зловонный запах, подстатье его мучениям. Запах мертвой сгорающей плоти застилает всю опушку и обоих чуунинов от этого тошнит. Шикадай с трудом перебарывает рвотный позыв и на подкашивающихся ногах спешит к Сараде.

- Сарада, - зовет он, надеясь, что от ранения или ужасного запаха девчонка не потеряла сознанние. Он видит, что она серьезно ранена. И понимает, что несмотря на то что ее мать – знаменитый медик обучила ее основным медицинским техникам, сейчас она для этого слишком слаба.

- Нам нужно убраться отсюда, - на последнем издыхании говорит Сарада, не имея возможности блуждающим и расфокусированным взглядом встретиться с глазами Нара. Парень не испуган и сосредоточен, но ему очень хотелось бы наконец увидеть ее глаза. Вместо этого Учиха с трудом держит голову и ее клонит в разные стороны, а попытки встать сразу же оборачиваются неудачей.

- Тебе нужно остановить кровотечение, - зачем-то сообщает Шикадай дочери Сакуры и Сарада тут же злится, сцепив зубы и шипя на него.

- Потом, Нара, если нас нагонят это не будет иметь никакого смысла! – она бы кричала если бы могла кричать.

- Я понял, - не обижаясь Шикадай подхватывает ее на руки. Кровь тут же бьет с еще большей силой, по крайней мере ему так кажется, но пугаться этого у него нет времени и покрепче обхватив девушку он неуверенно водит головой из стороны в сторону.

«И куда?» - наконец соображает он. По пути им не было замечено никакого годного укрытия, а при всем желании далеко с раненой девушкой на руках он не убежит. И как бы ему не хотелось выдавать своей растерянности перед Сарадой, но он действительно не может сообразить где ему спрятаться.

- Ну ты же гений, Нара, думай, - тихо и бесчеловечно измотано говорит Сарада. Она держится рукой за его жилет, утыкается головой ему плечо. Деввушка бледная и по лбу ее струится пот, а из ее бедра крупными каплями стекает кровь.

- Ты же гений, блять, Нара, думай, - повторяет он себе как мантру в голове сказанное Сарадой. И решение приходит. Не самое надежное, но он помнит, что к западу от них скалы, многолетними военными действиями они полуразрушены, а предприимчивые солдаты не раз устраивали там ночлег и это единственное, что должно их спасти. Или хотя бы на время дать укрытие потому что иначе – у этих двоих не единого шанса. Собрался помирать один, а обстоятельства складываются так, что за собой в мир неживых он и Сараду утащит.

Она потеряла сознание. Лицо на его плече теперь расслаблено и спокойно, а очки неудобно поднялись с ее носа и торчат. Черные волосы на бледной коже в контрасте кажутся особенно черными. Учиха, что с нее взять. Шикадай смотрит и размышляет над тем не жалко ли ему за нее умереть. По подростковому решает, что не жалко. Вот только не дать ей самой отойти раньше него. Он отталкивается от земли ровно тогда, когда первые капли дождя с шумом, опадают на землю. Стучат словно барабанные палочки или град. Крупные, ему даже несколько неприятно, когда они ударяют его по плечам и спине, прикрытой жилетом.

- Это хорошо, Сарада, - Шикадай говорит даже несмотря на то что он понимает, что девушка его не слышит, но ему хочется рассказать о том, что дождь, смывающий пот с ее лица, сейчас им лучший подарок. Это должно помочь спрятать их следы, или запах, и остается только надеяться, что новомодные технологии их врагов до них не достанут.

Скалы и правда оказываются к западу от них. Нара редко ошибался в расчетах и многие говорили, что он действительно унаследовал интеллект своего отца. Но скалы эти лежат толстым слоем, без единого скола, а если он и есть, то не представляется укрытием. Так что по началу Шикадай стремительно пролетал метр за метром, на бегу выслеживая возможные впадины. Но от усталости ему пришлось остановиться. Он шел уже несколько минут вдоль серой безликой стены, как наконец ему показался проём. Это должно было быть чудо, но он действительно нашел небольшое углубление, как своеобразную пещеру и ее вполне хватало для того чтобы им двоим укрыться от дождя.

- Отлично, - Шикадай немедленно отправился туда. Он зашел внутрь, места оказалось совсем мало, но этого должно было хватить. Затем снял с себя жилет и переложил на него Сараду, хотя смысла от этого не было. Их одежда была мокрая до нитки. И теперь в лучших традициях оставалось только развести костер – что представлялось очень нелегкое задачей в виду отсутствия сухих дров, но спиртовые тарелки в его рюкзаке должны были справиться с этой проблемой. Хорошо бы сейчас Сарада не спала, тогда вдвоем они бы точно развели костер, его стихия воздуха и ее стихия ветра просто созданы для таких ситуаций.

Однако перед этим…

- Ай, - к удивлению, Шикадая Сарада пришла в себя стоило ему только начать перематывать ее рану. Она на самом деле оказалась не такой страшной, как по началу можно было решить. Кровотечение остановилось само, ему оставалось только обеззаразить пораженный участок и забинтовать, чем он и был занят до того, как Учиха не подскочила от его неосторожного движения.

Только очнувшись, Сарада, обнаружив Шикадая старательно перематывающего ей бедро засмущалась и отвела взгляд. Очки ее были безнадежно испорчены, одежда насквозь сырая и зубы стучали от подступающего холода, но она стойко держалась и не думала даже жаловаться на создавшуюся ситуацию. Шикадай засмущался тоже и старался как можно меньше касаться кожи Учихи и вовсе не смотреть ей в глаза. Наконец с перевязкой было закончено.

- Я разведу костер, - закончив с несложной операцией, сказал Шикадай. Сарада отрицательно замотала головой.

- Нам, наверное, лучше не выходить

- Если мы заболеем это нам ничем не поможет. Даже если они проскочат мимо нас, воспаление легких нас добьет