Часть 32. Дороже всяких похвал (1/2)
— Ох, ладно, включай своё «Холодное сердце».
— Повторюсь, ты самый лучший, Джинни. Кками, малыш, идём к нам!
Запрыгнув на кровать, чихуахуа улёгся между Хёнджином и Феликсом и радостно тявкнул. Усмехнувшись, Принц погладил питомца и обнял Ли.
— Я уверен, эти выходные пройдут бесподобно, — сказал он.
— Потому что они будут только наши?
— Динь-динь-динь! Ответ верный.
* * *
Хван глянул на спящих Ликса и Кками, а затем посмотрел на время на экране телефона: 2:04, суббота. Спать совершенно не хотелось, ведь чем ближе день рождения, тем больше нервов тратится. Сейчас, по мнению Джина, было легко лишь лежащим рядом с ним двум милым существам: пушистому другу и веснушчатому австралийцу. Наклонившись к Ли, он нежно провёл пальцем по его щекам, соединяя маленькие звёздочки, на которые падал свет мертвенно-бледной луны, воображаемой линией и высматривая среди них созвездия.
«Знал бы ты, Ликс, что я чувствую в последнее время, — размышлял про себя Хёнджин. — Я обязательно всё расскажу тебе в день рождения. Это будет подарок для меня. Неважно, каким он станет. Даже если ты дашь мне понять, что моя любовь к тебе невзаимна, даже если тебе будет противно общаться со мной в дальнейшем... Зато ты будешь знать, какой секрет таится у меня в душе».
Положив голову на подушку, Хван продолжал думать о том, как уже завтра, 20 марта, он во всём признается Ли Феликсу и как уже на следующий день, возможно, закончится их дружба. Процент того, что австралиец скажет «да», был крайне мал, и это постепенно разбирало хрупкое сердце Джина на мельчайшие кусочки. Но что, если всё-таки удастся получить взаимность от Чуда? Что ж, в таком случае Принц отдаст ему всю свою заботу и будет любить до гроба, покупать кофе и пуноппан каждый день, практически не выпускать из объятий и расцеловывать драгоценные веснушки.
Из-за таких раздумий Хвану удалось уснуть лишь где-то в районе трёх часов ночи. А в голове мелькал образ только одного человека – Ли Феликса.
* * *
Луч солнца пробился через полупрозрачные занавески на окнах и упал на щеки Ликса, от чего тот сию же секунду пробудился. Зевнув, он приоткрыл глаза и, слегка прищурившись из-за яркого света, глянул на лежащего рядом Хёнджина, который крепко-крепко спал. Ли заправил за ухо прядь светло-русых волос Хвана, упавшую ему на лицо, и погладил по щеке.
— Уже завтра я подарю тебе подарок, — прошептал себе под нос Второй Принц. — Не уверен, что он тебе понравится, Солнце, но зато будет от всей души. Я честен с тобой, я хочу, чтобы ты знал, что скрывается в моём сердце, дорогой Джинни. Но я ни в коем случае не прощу себя, если наше общение сойдёт на нет, ведь это самое дорогое, что есть в моей жизни. И как я хочу, чтобы ты понял, не стал ненавидить меня из-за правды.
Укрыв Хвана одеялом, встав с кровати и погладив до сих пор сопевшего на коврике Кками, который, как выяснилось, «сбежал» от парней ночью, Ли вышел за порог комнаты. Сейчас его задачей было приготовить завтрак. Принять решение было не так уж и просто: Феликс выбирал между кимчи и ттокпокками, но в конечном итоге подумал, что керанппан¹ будет куда лучше классической еды, которой питается каждый второй. Парень достал из небольшого шкафчика продолговатые формы для выпечки и все ингредиенты, необходимые для приготовления теста. Также не обошлось и без начики – ими Ликсу должны были послужить яйца и сыр моцарелла, которым он в самый последний момент планировал для вкуса посыпать блюдо.
Справившись с тестом за минут семь, Ликс уложил его в виде небольших корзиночек в формы и, разбив в каждую такую «фигуру» яйцо, поставил будущий завтрак в духовку, после чего сел перед стеклом, за которым выпекались керанппан. А в мыслях в который раз появился Хван Хёнджин. Интересно, как он там, в комнате? Скоро ли проснётся? Понравится ли ему завтрак, приготовленный «его Чудом»?