Часть 26. Барабанная дробь (2/2)
— Дома забыл...
— Ты гениален! Почему ты надеваешь его тогда, когда более-менее тепло, но забываешь в холод? Я злюсь.
— Агрессивный котик, — прыснул Бельчонок.
— Да, вот такой я, — сказал Хо и, застегнув куртку Джисона, надел на него вязаную шапочку. — Всё, теперь точно готов. Идём, Бельчонок.
Взяв Хана за руку, Минхо вышел из школы и направился к своему дому. Выше упомянутый Джисон в это время не мог оторвать глаз от их сцепленных кистей; что-то внутри заставляло колотиться сердце всё быстрее и быстрее, особенно в те моменты, когда Ли переплетал пальцы, дабы своя рука не выскользнула из чужой.
«Нет, Хёнджин не мог быть прав, когда говорил ещё в самом начале марта о влюблённости, — думал Белка. — Это же бред, так ведь? — он снова посмотрел на «замочек», скованный пальцами двух парней и переспросил самого себя: — Так ведь?...»
— Ты чего молчишь, Бельчонок?
— Я? Да так, просто задумался.
— О чём думаешь?
— О всяком. О чизкейках, к примеру.
— Вот как знал, — обрадовался Хо. — Специально для тебя у меня дома стоят целых два чизкейка!
— Чувак, ты хочешь однажды умереть в объятиях?
— Беличьи объятия всегда хороши, даже если они могут довести до смерти.
— Враньё. Проверено на Хёнджине.
— Я спрошу у него.
* * *
— Серьёзно?! С карамелью? Чёрт, Минхо, подойди ко мне, я тебя так заобнимаю, что дышать не сможешь!
— С радостью, Бельчонок, — Ли подошёл к другу и сам заключил его в крепкие объятия, такие крепкие, что легко было сломать рёбра, чего Хо старался избежать.
— Так тепло, — пробормотал Хан и вдруг сказал: — Я хочу твоих кошек покормить и затискать... Можно же?
«Обычно я никому это не разрешаю, — задумался Ли Кот, — но ему я доверяю полностью, так почему бы и нет? В конце концов... он не просто друг»
— Да, разумеется! Идём наверх!
* * *
— Дори такая маленькая.
— Конечно, она же младше всех! А вот Суни – самая старшая.
— По ней видно, — Хан улыбнулся и погладил всех трёх кошек. — Тебе зато не одиноко дома сидеть, всегда есть компания из трёх замечательных существ.
— Четырёх, — поправил его Хо и посмотрел в глаза. — Себя забыл.
От этих слов щёки Джисона покрылись густым румянцем. С каждым комплиментом, которые говорил ему Ли Минхо, в груди будто начиналась барабанная дробь – быстрая и безумно громкая, такая, что если прислушаться, то можно было отчётливо услышать бит какой-нибудь весёлой, но тем не менее очень красивой песни про... влюблённость! Да, да, опять эта идиотская влюблённость, которая делает человека кем-то другим, открывает в нём новую личность, новые эмоции, ощущения, чувства. Только сейчас Хану стало понятно, каково сейчас живётся Феликсу и Хёнджину.
«Вот же угораздило нас троих...»