Часть 10. Утренний час (2/2)

— Ладно, рулет.

— Первое слово дороже второго!

— Иди ты, первое слово съела корова!

— Ну вы как дети малые, честное слово! — на кухню зашёл явно недовольный их перепалками Бан Чан. — Мы с Джисоном думали, что вы остановитесь на «рулете», но вместо этого начались переговоры в стиле детского сада.

— Он сказал, что я шеф-повар, — начал Ли.

— Да так и есть, — сказал Чан. — А теперь прошу либо быть тише, либо удалиться в комнату Феликса. Время 9 утра!

— Ого. Я думал, что больше, — произнёс Принц и глянул на часы, висящие на стене кухни: действительно, часовая стрелка располагалась на пару сантиметров дальше отметки «9».

— Хён, идём погуляем? — спросил Ли у Хвана.

— Да, чудесная идея!

* * *

— Тебя пугают фильмы ужасов, так ведь?

— А кого они не пугают? Для того этот жанр и создан, — сказал австралиец, засунув руки в карманы и уткнувшись носом в белый вязаный шарф. — Как бы так подобрать слова правильно.. Я не люблю всё то, что наводит ужас и страх, а хорроры как раз из этой категории.

— Я поговорю с парнями, обещаю. Но и я виноват: вовремя не встал на твою сторону.

— В любом случае, только благодаря тебе вечер не был испорчен.

Они шли вдвоём по аллее среди голых деревьев, на которых только-только появлялись первые почки (ещё даже не листья). Воздух был холодным, морозец блуждал среди улочек, пробирая до костей людей, одевшихся не по погоде. Хотя даже укутанных в шарфы и тёплые плащи он не щадил. Поэтому Феликс шёл, подрагивая от того, что кончики его пальцев и щёки стали словно лёд. Джинни заметил это и, ничего не сказав, утащил друга в ближайшее кафе.

— Ох, зачем, хён?

— Ты замёрз. Вот согреешься, и пойдём дальше. Хочешь кофе?

— Ты уже вчера купил мне один.

— А ты мне завтрак приготовил. Так что не отвертишься, — сказав это, Хван подошёл к кассе и попросил орехово-карамельный латте и круассан с шоколадом. Вернувшись к столику, он отдал покупку Ли.

— Я тебе обязан всем, чем ты захочешь, — сказал тот и принялся уплетать французский десерт, запивая его ароматным напитком.

— А я ничего не хочу, соответственно, ты мне ничем не обязан.

«Какой же он упрямый. Но до безумия добрый», — подумал австралиец.