31. Достопочтенный архидемон ревнует (1/2)
[и не зря!]
Вильгельм проснулся с хорошим настроением. Несмотря на похмелье после той ночи, его ничто не могло сломить. Вернее, так архидемон думал, пока не ответил «Войдите!» на стук в дверь.
В комнату вошла знакомая фигура с синевато-сером мундире. За спиной ремнями прикреплено копьё, завернутое в белую толстую ткань.
-Ой, это ты. Заходи. - Вильгельм ничего не подозревал, глядя на конверт в руках Криса. - Письмо принёс?
-Да. Вам оно не понравится, так что извольте прочитать его, когда меня рядом не будет.
Генерал Уайт протянул главе послание.
-Подожди... - Вильгельм взял его в руки и прищурился. - Это от президента?
-Именно поэтому всё так плохо.
-Подожди. Откуда ты знаешь, что оно мне не понравится? Ты его вскрывал?
-Только в целях безопасности. Вдруг там бомба, или ещё чего..
«Резонно»
-Ладно. Курить будешь? - Демон достал из кармана пачку сигарет и открыл окно.
-Ладно.
Вильгельм раздвинул тяжёлые багровые шторы. Бледный свет проник в помещение и перекрасил стены в светлый. Лидер клана Тьмы сел на мягкий трон и достал лист бумаги из конверта. Кристофер, присевший на подлокотник, втягивал ядовитый дым и заглядывал Вильгельму через плечо. Тот внимательно читал письмо, и с каждой строчкой его брови всё больше хмурились, а на лице появлялась злость.
-Ах он ублюдок! - Крепко сжимая в руках листок, выругался он. - Мог бы такую хуйню мне и по телефону сказать, зачем было письмо отправлять!
-Для эстетического удовольствия получать бумажные письма. Ну, или он просто боялся сказать это по звонку. - Демонический генерал вновь прочитал послание и пожал плечами.
Письмо гласило, что правитель объявляет войну заклинателям. Ввиду своего высокомерия Вильгельм подумал, что у смертного нет никаких шансов. Но какое-то странное ощущение не давало покоя.
Внутри зияла чёрная дыра.
-Повелитель?..
-М?
-Может, нанесём ему визит?
-У меня важное дело, так что проникни сам в его апартаменты и вселись в него. - Ответил Верштейн. - Медленно истощай его тело, пока не вызовут экзорциста. Если он решил начать войну, то так тому и быть. Мы изведём его раньше, чем он нас.
۵ • ━────「※」────━ • ۵
Дело и правда было важным: Вильгельм собирался встретить Вимана, который всё это время находился в другой стране на переговорах. Он набирал там последователей на случай, если всё пойдёт по худшему сценарию... На душе архидемона вдруг тоже стало неспокойно: его тревожил не президент, а то, как остро на это реагировал Виман. День за днём ангел всё больше нервничал, стал пессимистичнее и уже слабо верил в прекрасное будущее. Энергия покидала его, Ришелье выглядел как увядающий цветок.
Они договорились встретиться в поле чуть дальше выезда из столицы. Там был чистый воздух, пускай и не такой, как в райских садах. В шелесте листьев тонул шум автомобилей. Здесь, в этой пустоши, их никто не мог слышать. Только ангел, демон, а вместе с ними и хруст сухой травы под ногами.
Теперь они видят фигуры друг друга, оба поспешно идут навстречу.
Подходя всё ближе, Вильгельм надеялся вновь увидеть на этом нежном и милом лице улыбку. Снова узреть, как радостно сверкают глаза ангела.
Но этого не случилось.
-Как всё прошлo? - Архидемон подбежал к Виману и приобнял его за шею. - Я соскучился.
-Не знаю. - С равнодушной печалью ответил ангел, ласково погладив его по голове. - Как бы хорошо к нам не относились в той стране, я не хочу покидать нынешнее место.
Сердце Вильгельма кольнуло разочарование. Сейчас он не знал, как утешить своего дорогого человека. Лишь бессильно сжимал Вимана в объятиях, пытаясь найти хоть какие-то подходящие слова. Но... В голову ничего не приходило. Демон боялся каким-то не тем словом расстроить его пуще прежнего. Он всегда делал лишь хуже. С самого детства Верштейн думал, что является источником всех проблем. И теперь он вырос, но по сей день считает, что умеет только портить.
Лидер Света нежно прижал его к себе, как будто притворялся всё таким же милым и неунывающим. Но огонь внутри угасал. Ангел совсем не хотел становиться мёртвым внутри и безчувственным, но понимал, что с каждым днём его пылкое сердце холодеет. И вроде бьётся, но не так, как раньше.