3/1. Время мести (1/2)
— Дочка, брось меня, спасайся! — женщина вцепилась пальцами в землю и сдерживает слезы отчаяния. Ей не спастись, ходить она не может, да и жить оставалось немного, но зато она сможет спасти своего единственного родного человека.
Эмма тянет ее на себя, пытается поднять, хоть и сил никаких нет, она слаба, но не сдаётся. Где-то глубоко в душе раздается равнодушный голос:
«Ты не сможешь ее спасти.»
Нет, никогда! Мать одна растила ее, всегда пыталась всем обеспечивать, любила, черт возьми, неужели нет другого выхода? Она не оставит свою матушку на обед этим кровожадным тварям, они смогут сбежать!
— Нет, я не брошу тебя! — крупные слезы катятся из глаз и девочка тянет на себя мать, но та даже подняться не может, неуклюже борахтыясь в земле.
Рядом раздается душераздирающий крик. Эмма и Лилия мгновенно оборачиваются и застывают в ужасе: обезображенное существо, больше похожее на изуродованного медведя с которого сняли шкуру, огромной лапой придавливает пожилую женщину к земле и издавая утробный рык, вгрызается ей в горло, мгновенно разрывая его на части. Голова женщины отрывается, когда чудовище взмахом огромных когтей ломает ей гортань. Слышится хруст, а потом мерзкое чавканье.
— Эмма, Эмма, дочка, послушай! — черноволосая женщина берет в руки лицо своей дочери и тихо шепчет. — Я отвлеку на себя его, а ты бежишь, поняла?
Эмма не слышит, будто она под водой, в голове отдается эхо, кажется ее кто-то зовет. Девушка поднимает взгляд и видит перед собой мать, та что-то говорит ей, но ничего не разобрать, только писк в ушах и далекое эхо: Эмма, Эмма.
— Прийди в себя, милая. Давай же! — что есть силы Лилия встряхивает свою дочь за худые плечи. — Ты должна бежать!
Только сейчас кареглазой удалось расслышать реплику матери, слезы катятся с ее глаз и она не замечает, как чудовище закончило с женщиной и медленной походкой присущей хищнику, направляется к ним.
— Нет, нет, я не брошу тебя. Пожалуйста, не заставляй меня бросать тебя, матушка, — Ней не сдерживает очередной порыв слез и с громким всхлипом тянется к матери, но огромная лапа чудовища вдруг ложится на спину Лилии, а дальше слышится громкий хруст и кровь хлынула из уст любимой матушки.
— Мама-а!
Фишер замахнулся острым ножом на очередную жертву и вспорол ей горло. Как же приятно наслаждаться их страхом. Все такие беззащитные, падают на колени, просят пощады, клянутся, что никогда больше так не поступят. А Салли улыбается сквозь протез. Он, когда-то тоже просил пощады и его мать просила, но их никто не пощадил, никто даже слушать не стал, так почему он должен их жалеть? Тупые человечишки. Им достаточно испугаться и они уже не соображают, что делают, и что говорят.
Рядом бежит маленькая девочка, лет восьми, она громко плачет и зовет маму. Как жаль, что ее мать, а точнее ее недоеденный труп валяется где-то поблизости. Голубоволосый улыбается идее пришедшей в голову.
— Я знаю, где твоя мама, — он садится на корточки перед светлорусой девочкой и смотрит на нее из-под протеза, плотоядно улыбаясь.
— П-правда? — глупая наивно хлопает большими оленьими глазками и подходит ближе.
— Хочешь, — прячет нож за пазуху. — Я отведу тебя к ней? — мерзко улыбается, а голос такой невинный и бархатной, словно не он несколькими минутами ранее беспощадно убил всех бегущих.
— Д-да, пожалуйста.
Салли тянется к ней, вытягивает незаметно нож и только хотел замахнуться, как девичий крик заставил его аж вздрогнуть. Столько боли в нем и от этого становится приятно на душе, должно быть его мишка решил пообедать еще одной человечинкой.
Фишер поворачивается, чтобы посмотреть на сие творчество и улыбка внезапно теряется на его изуродованном лице.
Незнакомка из леса, роняла горькие слезы, пытаясь вытащить свою мертвую мать из-под огромных лап медведя, а тот уже начал разрывать ее. Зверь наступает лапищей на голову женщины и та не выдержав такого напора, лопается, в результате чего остатки ее мозга разлетается в разные стороны.
Девочка визжит, что есть сил, когда ошметки серого вещества попадает на нее, а медведь уже надвигается, чтобы полакомиться и ей.
— Non, ne la touche pas.*¹
Из-под протеза эту фразу должно быть было плохо слышно, так как медведь продолжал надвигаться. Издавая гортанный рык он надвигался быстрее, оставляя за собой кровавую слюну. Ему мало было жертв, он хотел больше крови, больше мяса, больше страха в глазах его мучителей. Ведь когда-то браконьеры выловили его, пристрелили, а потом сняли шкуру, а сейчас ее либо кто-то носит в качестве одежды, либо медвежья шкура украшает чью-то стену или пол.
С каждым наступлением чудовища Эмма отползала, подняться она не могла, страх будто парализовал все тело, а руки, на которые она опиралась дрожали, как осиновый лист. Слезы застилали глаза, из-за чего образ зверя расплывался. Когда медведь подошел слишком близко и когтистой лапой придавил ее ноги, девочка что есть силы закричала. Перевернувшись на живот, насколько это возможно было, так как ноги придавило, Ней пальцами вцепилась в землю и пыталась ползти.
Все было безрезультатно, нос заложило от многочисленного обилия слез, глаза опухли, а сил и вовсе не оставалось.
Эмма перевела помутневший взгляд на серое небо и тихо всхлипнула, будто спрашивая всевышнего за что ей такие страдания, а когда взгляд ее карих глаз упал на землю, то девочка заметила заостренную палку, должно быть кто-то пытался отбиться. Орудие находилось совсем близко, достаточно было сделать один несильный рывок. Обернувшись на чудовище, которое смотрело куда-то вправо и почему-то не действовало.