Глава 4. Даниил. (2/2)

С Даном же Густ просто хотел помириться. Любой ценой, как можно скорее. Главное, не лишиться его. Лучший друг был для Болконского важнее всех. И Август решил завтра же идти в парк, в надежде встретить там Дана. Специально назначать встречу он боялся.

***

Утром второго августа Князев сразу после завтрака снова отправился под знаменательный мост. Дан не смел ждать друга, но надежда ведь умирает последней. Юноша решился сидеть в парке до вечера. Однако по истечен

ии полутора часов его начали терзать страхи и сомнения. «Неужели не придёт? Неужели я всё испортил? Конечно, я ведь практически посягнул на его свободу общения. Но, может, он просто ещё спит?» - думал Даниил, хрустя тонкими пальцами.

Спустя два часа одинокого сидения под мостом, он услышал, как кто-то спускается к нему. Полными надежды глазами Князев взглянул туда, откуда доносились звуки, и через пару секунд увидел его.

Август неуверенно осмотрелся, и в его глазах тут же появились искорки радости, как только он увидел Дана. Болконский робко спросил:

- Я не помешаю?

- Нет, - поспешно ответил Князев, будто опасаясь, что парень уйдёт, – Я ждал тебя, - чуть тише добавил он.

Август сел рядом с другом. Его сердце бешено колотилось. Парень не думал, что будет так волноваться, но теперь едва сдерживал дрожь. Стараясь казаться спокойным, он спросил:

- Ждал?

- Да… Пожалуйста, Густ, выслушай

меня. Только не перебивай, - попросил Дан.

- Хорошо.

Даниил помолчал пару секунд, собираясь с мыслями, и начал говорить:

- Я должен извиниться перед тобой. Не знаю, сможешь ли ты простить меня за те слова, что я сказал в гневе, но знай: я не думаю так. Я полностью осознаю, что не имею права указывать тебе, с кем и сколько общаться. К тому же ты никогда не забывал про меня. Я не должен был и не хотел говорить всех тех вещей. Прости меня, Густ. Но… ты должен ещё кое-что знать. На самом деле я сорвался на тебя, потому что... ревную. Я люблю тебя, Август. - как-то обречённо сказал Дан.

Болконский был в замешательстве. Он обрадовался, что друг больше не винит его. Но любовь… Август вспомнил вчерашний поцелуй с Алексом и ему вдруг стало стыдно. Юноша почувствовал себя предателем. Но нужно было что-то ответить другу, который только что признался

ему в любви.

- Дан… я, конечно же, тебя прощаю. Но, - Болконский замялся. – я не могу сейчас ничего ответить насчёт… твоих чувств, - неловко закончил он.

- Рад, что ты не утопил меня в пруду, - попытался пошутить Князев. – за такое признание.

- Я бисексуал, Дан. И никогда не осудил бы тебя за такое, - серьёзно сказал Густ.

- Спасибо, - прошептал парень.

Повисло неловкое молчание. Август придумать, что делать, но ему всё время казалось, что друг неправильно его поймёт. Болконский не мог мыслить рационально и понимать свои чувства, но он точно знал, что ни в коем случае не хочет отталкивать Даниила. Нужно было максимально мягко объяснить всё это находящемуся в лёгком (или нет) шоке парню, сидящему рядом. Не желая затягивать молчание, Август начал:

- Так, давай договоримся. Мне явно нужно время, чтобы всё осознать и взвесить. Возможно, несколько дней. Скорее всего так. Я прошу тебя по возможности никак со мной не контактировать в этот период. Но ещё ты должен понять и запомнить, что, какие бы выводы я ни сделал, я в любом случае не отвернусь от тебя и всеми силами постараюсь сохранить наше общение. Я не брошу тебя, Дан,  - уверенно сказал Август.

Князев закрыл лицо ладонями, шумно выдыхая.

- Ещё раз спасибо, - проговорил он, опуская руки, - Ты не представляешь, насколько мне легче уже сейчас. Густ, я понимаю, что тебе ещё нужно подумать, но по-дружески… можно тебя обнять? – почти с мольбой попросил Даниил.

- Да. Конечно, - тихо разрешил Болконский, поворачиваясь лицом к другу.

Князев подвинулся ближе и прижал к себе Августа. Всё, что было сказано им в это

утро, потоком энергии вылилось в душу любимого друга через объятие. Оно было значительнее любых слов. Оно обобщало и умножало всё.

Болконский пообещал не затягивать и сообщить другу, когда будет готов к новому разговору. А до тех пор они

разошлись по домам.

***

Если о чувствах Алекса Август хоть в малейшей степени мог догадываться, то признание Даниила стало для него полной неожиданностью. Вообще из них троих Болконский меньше всех задумывался о любви. Точнее вообще о ней не размышлял. Он привык быть для всех другом, врагом или просто какой-то нейтральной фигурой. Но ему никто и никогда не признавался в чувствах. Парень жил шестнадцать лет в совершенном спокойствии, не обременяя себя бессмысленными отношениями. Но теперь настал момент задуматься. Кого из друзей он хотел бы видеть кем-то большим для себя? И нужно ли ему это? Возможно, стоит отказаться от любви обоих и жить, как раньше. Но в глубине души Густ знал, что не сможет так. Что на этот раз отступать некуда и третьего варианта на самом деле не дано. Ведь юноша определённо что-то чувствовал. Но вот что…