Часть 2 (2/2)

Наранча попытался выкрутиться и, придав драматизма своей физиономии, пробурчал:

–Меня наш многоуважаемыей преподаватель постоянно унижал, причём при всех, представляете? –Гирга театральной смахнул несуществующую слезу – А объяснять тему нормально он и вовсе наотрез отказался. Поэтому я не могу вам ответить про сосинусы, кисинусы и все остальное.

Класс взорвался хохотом.

–М-да, молодой человек, вам бы на актёра поступать, а не в научном лицее сидеть, и как вас сюда только занесло – со скепсисом ответил математик.

Наранчу от последней брошенной фразы передернуло. Даже сам Паннакотта заметил, что парень резко изменился в эмоциях: стал намного мрачнее.

Всё потому, что для Гирги это была действительно больная тема. Он всю свою сознательную жизнь хотел быть актёром: выступать на сцене, радовать публику своим мастерством – ему это приносило радость, мальчик чувствовал себя живым, будто он наконец-то именно живёт, а не существует. Однако в один момент все разрушилось и он оказался здесь. В научном профиле.

Нара, по правде говоря, немного завидовал своим друзьям. Они определённо знали чего хотят, ребята не тратят времени на то, что не любят и их не заставляют идти на ненавистную специальность.

Джорно – отличник, он учится ради того, чтобы в будущем стать биоинженером, Миста, хоть и не учится так же хорошо как Джованна, отлично проектирует различные устройства, механизмы и собирается идти на инженера-конструктора. А Наранча... А Наранча, видимо, всю жизнь потратит, будучи медиком, работающим за копейки и потакающим всем прихотям своего долбанного отца.

–Так, ладно, прекращаем цирк, –уловив настроение своего ученика, сжалился Фуго – записываем новую тему, которую я обязательно спрошу на следующем уроке. А с тобой, Гирга, мы ещё поговорим. Присаживайся, пожалуйста, пока что поставлю тебе двойку.

В ответ Наранча промычал нечто нечленораздельное.

Когда урок подошёл к концу, Паннакотта дал на дом сфотографировать задания, необходимые для закрепления материала. Выходя из аудитории, Гирга отчётливо ощущал, что взор математика направлен на него.

”И чего он только хочет от меня?”

***

–Ну что, Паннакотта, как прошёл твой первый день? – поинтересовался у коллеги Бруно, вошедший в кабинет.

Массируя пальцами переносицу, и прикрывши глаза, Фуго ответил:

–Группа совершенно нулевая. Я знания заметил только у одного парня... Джорно, если не ошибаюсь. А этот Гирга – тот ещё индивид, чувствую себя полностью сбитым с толку после этого урока.

–Послушай, я понимаю тебя, правда, знаю, что будет не просто, но и ты их тоже пойми. Ребята то у меня неплохие, просто им необходимо привыкнуть и, скажем так, войти во вкус. – выдержав паузу, Бруно добавил – Кстати говоря, Фуго, у меня есть не совсем хорошая новость.

–Что ещё?

–Это касается Наранчи Гирги.

Услышав про этого паренька, Фуго наконец поднял глаза на Бруно.

–Дело в том, что у него плохая успеваемость из-за математики, – с некой застенчивостью начал Буччелатти – и из-за этого ему грозит исключение. Я бы хотел попросить тебя позаниматься с ним отдельно...

–Что-то вроде репетиторства?

–Верно.

Не сдержавшись, Паннакотта выпалил:

–Как ты себе это представляешь? По нему же видно, что он совершенно безалаберный, несносный мальчишка. Для чего вообще идти научный профиль, если нихрена не соображаешь в этом и даже не хочешь разбираться? Видно же, что у него не имеется ни капли заинтересованности в этом деле.

–Фуго, не нужно так говорить, я уверен, что этому всему есть объяснение. Наранча действительно хороший парень. Тем более, ты сам прекрасно понимаешь, что тебе придётся заниматься с ним, ибо ответственность за незнание предмета лежит на преподавателе.

Обречённо вздохнув, Фуго согласился:

–Что же, ладно, тогда завтра с утра с ним поговорю.