Часть 12 (2/2)

— С удовольствием, — только лишь произносит гость и склоняется над баристой.

Одной рукой парень опирается о поверхность стола, другой держится за плечо Арсения.

Горячее дыхание греет всё ближе и ближе, зеленые глаза утаскивают внутрь, их омуты гипнотизируют слабовольного баристу. Каждая ресничка, каждый волосок на лице становятся видны, яркие губы от тёплого напитка мягко накрывают арсеньевы, щеки горят от прикосновений. Бариста обвивает руками шею Антона, прижимает ближе к себе, мокро отвечает, скользит языком по устам Антона. Внизу живота приятно тянет, мозг прекращает свою деятельность, отдаваясь первобытным инстинктам. Поцелуй становится всё глубже и глубже, а чувства ярче. Страсть накрывает с головой. Попов гладит по макушке гостя, проходит пальцами по кудряшкам. Дыхание прерывистое, обжигающее и возбуждающее. Антон не остается в стороне: он перекладывает ладонь с плеча на затылок Арса и тем самым не даёт ни секунды отдалиться. Становится неудобно, поэтому бариста поднимается с места и оказывается прижатым к зеленоглазому теперь за поясницу.

Поцелуи не прекращаются, теперь и руки дают себе вольность скользить по телу партнёра, чем как раз пользуются парни. Антон проникает ладонью под арсеньев свитер, обжигает спину, при этом вызывая приятные мурашки.

Попов чувствует собственное напряжение в штанах, как ещё немного и он не выдержит, будет готов отдаться уже сегодня. Драгоценный гость тоже оказывается на грани возбуждения, это бариста чувствует низом живота, как к нему прижимается сквозь ткань отвердевший орган.

Они падают на кровать, Арсений оказывается прижатым к постели до безумия горячим, во всех смыслах, Антоном. В нём уже не просто тихие русалки и утопленницы, а сирины, которые поют для святых на небесах такие песни, услышав которые, люди начисто теряют память и волю, и похоже, Попов становится одним из них.

Парень бессовестно продолжает скользить по телу баристы: гладит по животу, задевает соски, проходится по торчащим рёбрам. Поцелуи переходят на шею — слабое место Арсения. Он начинает постанывать, когда языком касаются кадыка, губами трогают мочку уха, задевают носом что угодно в этой области.

Неожиданно Антон останавливается и поднимается с лежащего баристы. Попов с немым вопросом поднимает удивленный взгляд.

— Прости, я поторопился, — тихо говорит парень и слезает с постели. Арс спешит его успокоить:

— Всё нормально, можем продолжить, — однако получает мгновенный холодный отказ:

— Нет, давай на этом закончим, — Попов расстроено кивает, осознавая, что его желания на двоих не хватит.

Принимается решение сразу же ложиться спать, поскольку у них двоих работа с самого утра. Когда Антон засыпает около стены, Арс решает взять телефон из кармана пальто из-за установленного на нём будильника.

Перед этим бариста ласково смотрит на такую любимую спину, что задерживается на пару минут для наблюдений. Парню приходится надеть футболку Арса, оказавшейся малой на пару размеров, из-за чего она сидит почти в обтяг. Это открывает обзор на мышцы плеч Антона, его оголившуюся спину, когда он задирает руку, чтобы положить ладонь по подушку. И, тем не менее, Попов поднимается с кровати и направляется в прохожую.

Телефон застревает в кармане пальто, отчего баристу находит раздражение, и он нервно дергает локтями по сторонам. Вдруг, что-то падает сбоку, привлекая внимание Арса. Он опускается на корточки и поднимает заламинированную карточку.

«Шастун

Антон Андреевич

19.04.1991

г. Воронеж

…»

Это оказываются права Антона, выпавшие из кармана куртки. Арсений с любопытством рассматривает их и примечает что-то необычное.

«Шастун? Что за фамилия? Где я её слышал? Хотя не особо распространённая» — эффект дежавю проникает в разум, даёт толчок, но это совершенно не помогает.

Попов возвращает водительские права обратно в карман, уходит спать с неприятным осадком, не понимая его причины.

Когда Арсений ложится рядом, спящий Антон разворачивается в его сторону и прижимается, обнимая одной рукой. Сковывая движения, не давая нормально дышать, драгоценный гость делает Попова самым счастливым человеком на свете, несмотря на иные чувства.