Часть 12 (1/2)

На дворе была среда, но уроков уже второй день не было, ибо мадам Спраут было просто страшно, у мадам Вектор резко и совершенно неожиданно воспалилась простимулированная инстинктом самосохранения хитрость, остальные, кто успел, устранились, поэтому уроки вести было просто некому. Яга перешла во вторую фазу скуки, а Добрыня мерно бил кулаком в стену недалеко от башни Гриффиндора, отчего указанная башня угрожающе раскачивалась.

— С сегодняшнего дня объявляются каникулы! — громко объявила мадам Спраут за завтраком, даже не подозревая, что обрадовала не только детей, но и цербера, от такой новости плакавшего. — Осенние! До… до Хэллоуина пока…

— То есть Велесову ночь справлять будем в замке? — задумчиво проговорила Яга, идея ей нравилась. Это позволяло и почистить замок, и разобраться с тем, что происходит.

— Скорее всего, — вздохнул Добрыня. — А есть идеи?

— Опосля расскажу, — пояснила девочка. — Чего-то мне домой не хочется, хотя родителей я, вроде бы, выдрессировала, но твоих я просто поубиваю, так что придется все-таки ко мне.

— Своих и я могу, чего ж тебе рученьки марать? — удивился богатырь, осознавший некоторые воспоминания пацана.

Трястись в поезде Яга не возжелала, а воспользовалась тем, что, все-таки, самая сильная, потому взяла Добрыню за руку и шагнула к дому. От дома как раз отъезжала машина с родителями внутри, сегодня они на работу припозднились. Увидев появившуюся из воздуха дочь, отец ребенка нажал на акселератор так, что автомобиль побил все рекорды разгона, быстро исчезнув вдалеке. Яга деланно всхлипнула.

— Не расстраивайся, краса-девица, — приобнял ее Добрыня, чтобы затем опять поднять на руки. — Жрать захотят — приползут, куда денутся.

— Тоже верно, — кивнула девочка, направляясь к дому. — Ну пойдем, богатырь, думу думать будем.

— Думать — это не про меня, — предупредил богатырь. — Я пожрать люблю, а думать — это невкусно.

— Не придуривайся, пожалуйста, — вежливо попросила его Яга. — У нас странностей воз и маленькая тележка. И что со всем этим делать — непонятно.

Войдя в дом, девочка решила богатыря сначала накормить, с чем с успехом справилась, заодно полностью разгрузив холодильник. Решив, что о хлебе насущном можно подумать и потом, Яга присела к столу, стараясь придумать, с чего начать. Добрыня дожевал и посмотрел на девочку неожиданно серьезным взглядом, понимая, что шуточки временно закончились.

— Хорошо, — серьезно кивнул богатырь, сосредотачиваясь. — Рассказывай.

— Начнем с придурка местного, кому Кощеева слава покоя не дает, — заговорила Яга, раздумывая над выясненным. — Разделил себя на пять частей, непонятно зачем, причем, он и сам не знает. Но тут вот что получается — его в ловушку свои же и поймали. Кто именно поймал, я выяснила, но это сейчас не главное. Родители твоего тела, получается, живы. Да и как бы не все «погибшие в войне» тоже. Вот такая сказка у нас выходит.

— Погоди-ка… — Добрыня с трудом сдержался, чтобы не почесать взращенную еще до него лохматость. — То есть мама и папа этой тушки живы. А с хре… — богатырь вдохнул, выдохнул. — Почему тогда пацана мутузили и словами пакостили? Да я их…

— Охолонь, — попросила самая великая ведьма окрест. — Это мы выясним, в личине зельевара папашка твой был, кстати, но беспамятный.

— Вот как… — Добрыне за пацана было просто обидно. — Значит, будем искать родную кровь?

— Да, пожалуй, — кивнула Яга, не сильно довольная подобными загадками. — Вот как раз до Велесовой ночи и управимся. Заодно решим, что с придурком делать.

— То есть все эти сироты, что по ночам в подушку плачут, да мамку зовут, и не сироты вовсе? А их мамки… — вот теперь богатырь, до которого дошла ситуация, был уже зол, да так, что сбежавшим от детей магам стоило озаботиться завещанием. Таких вещей Добрыня очень не любил, ибо сирот повидал достаточно.

— Она… Это правда? — Гарри смотрел на Тринадцатую большими глазами, в которых застыли слезы. — Мама жива?

— Правда, малыш, я не брала твоих родителей, — ответила ему Смерть.

— Меня бросила мама… — прошептал ребенок. И тут Гермиона кинулась к мальчику, обнимая его изо всех сил. Вокруг детей возникло золотое сияние.

— Это еще неизвестно, — тихо проговорила маленькая демиуржка. — Может, и не бросила, Яга точно разберется.

— Не плачь раньше времени, — погладила детей женщина в черном, а сидевшая рядом Магия только тяжело вздохнула.

— На доме моем еще мухоморник был, — закочнила свою речь Яга. — Хотя, по идее, в Яви не водится. Прорасти-то ему ничто не мешало, конечно, но…

***</p>

Оленя Яга пока расколдовывать не стала, отговорившись тем, что так он точно никуда не денется. Стоило поискать родную кровь пацана, которым теперь стал Добрыня, так, глядишь, за ниточку потянула бы представительница фольклора, и клубок размотался. Но это были, скорее, мечты, ибо по опыту своему Добрыня знал, что ничего так просто не бывает. Но сам факт того, что мать пацана может быть живой… Он воспринимался неоднозначно, если не переходить к басурманской речи.

— Так, Добрынюшка, давай-ка мне кровушки своей, сейчас искать будем, — проговорила Яга, подготовив все к простой, в общем-то, процедуре.