Дурной сон (1/2)

Макау не сразу понял, что Пит покинул дом. Его это, естественно, обеспокоило. Ведь он буквально только что мирно сопел на кровати в своей комнате. А сейчас его нигде нет. Парнишка намеревался двинуться его искать, но звук пришедшего сообщения его остановил. То, естественно, писал Вегас.

— Господи… Неужели на этот раз он настолько сильно поругался с отцом? — Недовольно цокая, Макау убирает телефон в карман брюк. Он, конечно, сейчас не собирался домой, но и Пита просто так он не найдёт, он ведь не знает, куда тот направился. Усевшись на пол, бета стал смотреть в окно чужой комнаты, дверь в которую была открыта.

— Красивый закат. Вот бы Пит его увидел. Думаю, ему бы понравилось. — Слабая улыбка тронула чужое лицо.

Пока юнец в чужом доме любовался видами из окна, Пит стремительно бежал вверх по лестнице в сторону своего офиса. Дышать было больно от слёз, что нескончаемым потоком лились из глаз. Боль не только физическая, но и ментальная сковала всё тело.

Омега останавливается у входа в кабинет начальника, начиная тяжело дышать. Зря он, конечно, решил именно в таком состоянии искать Кинна. Ноги его едва держат, а голова раскалывается от разных ощущений: начиная с боли во всём теле, заканчивая вожделением.

Слабая ладонь едва касается чужой двери в попытке постучать.

— Господин… Кинн, это Пит. Можно войти? — Тихий, слабый голос омеги, казалось, сейчас никто и не услышит, но начальник по ту сторону будто бы только и ждал этой фразы.

— Конечно, проходи.

Кинн уставился на входную дверь, что словно с неохотой открывалась с лёгким скрипом, мучительно долго. Натянув на своё лицо привычную улыбку, Тирапаньякун принялся ждать, когда же Пит соизволит зайти. Мелко трясущееся тело, опущенная вниз голова, сбитое дыхание. Омега выглядел сейчас не так, как обычно. Вместо вечно улыбающегося, уверенного в себе, язвительного паренька, стоял чем-то сломленный, испуганный ребёнок, который искал в ком-то или чём-то поддержки. Тонкие пальцы едва сжимались в кулаки, но сил держать руки сжатыми не хватало. Пит тяжко выдыхает, закусывая с силой нижнюю губу, чтобы сдержать новый поток слёз.

— Что тебя привело сюда, Пит? У тебя ведь не лучшее состояние. — Кинн прерывает тишину, нависшую над ними.

— Я-... я… — Пит не мог нормально начать говорить, ведь тут же принялся глотать солёные слёзы, тыльной стороной ладоней закрывая лицо. Он больше не мог терпеть, скрывать накопившуюся за всё это время боль. — Я хотел побла…годарить Вас, господин Кинн. — Севшим голосом Пит продолжил что-то бормотать, медленно подходя к чужому столу ватными ногами. Когда омега достиг большого стола, то тут же наклонился к своему начальнику. Красные от слёз глаза рассматривали чужое лицо, полное недопонимания. Кончиками пальцев цепляясь за поверхность стола, Пит чуть ли не торсом ложится на него, желая как можно меньше расстояния оставить между собой и Кинном. И тот, наконец, ухмыльнулся, своими массивными ладонями хватаясь за едва припухшие щёки.

— Это вот такая благодарность у нас теперь, Пит? — Тирапаньякул большим пальцем ведёт от скулы к дрожащим пересохшим губам с маленькими трещинками. — С чего вдруг такая щедрость?

— Ну… Я думал, что… — Омега тяжело дышал, закрывая глаза, чувствуя к себе всё больше отвращения. Но куда ему теперь деваться. Его тело ни к чему другому боле не пригодно, он ощущал себя подстилкой альф, телом, которое предназначено только секса с другими. Жмурясь, Пит старался не поддаваться негативным эмоциям, чтобы снова не сорваться на плачь. — Мы ведь с Вами тогда-…

— Ох, так значит, ты хочешь продолжить тот вечер, да? — Альфа отпускает чужое лицо и медленно встаёт из-за стола, поправляя на себе любимый костюм винного цвета. Он подзывает омегу к себе парой пальцев, ожидая моментального отклика. — Пит…

Голос звучал глубже обычного, но это ничуть не заводило Пита, а лишь пугало, вгоняло в какое-то тревожное состояние. Ему не хотелось отдаваться людям по их прихоти, но кто он такой, чтоб идти против природы.

«В жизни всё идёт не по нашим правилам. Кто мы такие, чтоб спорить с судьбой…» — Омега медленно слезает со стола, ватными ногами сокращая расстояние между собой и своим начальником. Тонкие пальцы касаются чужого воротника, скользя к пуговицам чёрной рубашки. Пит весь трясся и громко шмыгал носом.

— Вот так… давай быстрее покончим с ней. — Кинн хватает ладони омеги своими и старается ему «помочь». Пиджак с рубашкой летят в сторону дубового стола, кабинет заполняется сливовым ароматом, кружащим голову. Но от него, отчего-то, не особо приятно. Хочется тошнить.

Сильные руки Тирапаньякула резко притягивают к себе Пита за узкую талию. Так сильно… возможности выбраться нет, хотя, зачем пытаться? Кинн облизывает свои губы, касаясь ими скулы, кадыка, ключиц. Но всё это было каким-то неискренним, холодным… Пит хотел, чтобы это кончилось уже поскорее. В ожидании он закрыл глаза. Слёзы тонкими струйками потекли по щекам, обжигая. Только от этого омега и смог издать тихий стон. Стон отчаяния.

— Какая сладкая у тебя шея, Пит, — мужчина кончиками пальцев прошёлся по чувствительной коже, едва запуская те в мягкие отросшие волосы. — Аппетитная.

Кинн водит языком по чужой шее, ожидая услышать хоть ещё один стон со стороны своего подопечного. Но тот лишь трясся, крепко смыкая руки на чужих плечах.

Резкий поворот и… Пит теперь вжат в холодную стену лицом.

— Ч… что Вы-..?! — Омега едва дёргает руками, сжатыми за спиной. Чужие губы вновь припали к шее, сначала нежно полизывая, целуя. Но, когда Пит почувствовал горячее дыхание в зоне загривка, то начал активнее дёргать руками. — С-… Стойте! Не надо! Не кусайте! — Громкие отчаянные крики наполнили кабинет. Но почему никто сейчас не ворвётся и не прервёт это безумие? Почему всем всё равно? Неужели Пита сейчас пометят?

Тихий всхлип спровоцировал чужое негодование. Кинн схватил омегу за щёки.

— Омеги — существа покорные. Они должны слушаться альф. Так ведь? Я ведь лучшего для тебя хочу. Тебе обязательно понравится то, что тебя ожидает.

— Не надо… пожалуйста, не кусайте. Делайте со мной всё, что хотите, только не кусайте. — Пит испугано смотрит на альфу, чувствуя колкий ком в горле. Но плакать он снова не хотел. Это ведь демонстрация слабости. Кинн на это лишь начинает в агрессивной манере срывать одежду с омеги, не переставая с силой сжимать чужие запястья за спиной.

— Хочешь этого или нет — ты будешь укушен. Такова твоя участь.

Новая волна истерики заставляет Пита с новой силой вырываться из сильной хватки. Пусть он и поступает сейчас противоречиво, но ему явно не хотелось такого исхода. Он пришёл сюда только для того, чтобы избавить свой организм и чужую голову от жгучих желаний, а оказался заложником отвратительной ситуации. Он всегда отказывался от меток и считал это крайне неправильным в отношениях, ведь если ты метишь партнёра — ты обязываешь себя оставаться с ним навсегда. Но «навсегда» не существует. Это сказка, придуманная для детей. Всё в этом бренном мире временно, даже безграничная любовь. И связывать себя с кем-то до конца жизни узами настолько сильными нет необходимости. Вам двоим от этого не будет никакого удовольствия.

Пит метался из стороны в сторону, стараясь убежать поскорее из этого душного, давящего на разум помещения, но Кинн всё не отпускал. Они так долго ещё перемещались по кабинету, пока альфа не вжал Пита в очередную стену.

— Попался!

— Нет, пожалуйста… не делайте э-…

Резкий хлопок двери обрывает фразу.

— Отпустил его, живо! — Разгневанный голос донёсся со стороны входа. Неужели кто-то соизволил, наконец, войти в кабинет. — Такими отвратительными вещами заниматься в кабинете, совсем уже, что ли, мозги все поотшибало?! — Парень, стоящий у входа, тяжело дышал. Его густые брови были сведены к переносице, а рот исказился в страшном оскале. Казалось даже, что он рычал, как настоящий зверь.

— Тебя на этот праздник жизни не приглашали, Вегас. — Кинн откидывает Пита в сторону с такой силой, что тот падает на пол, начиная прикрываться разбросанной одеждой. Его всего трясло, пальцы с силой сжимали ткань одежд. Он лишь боязливо поднял взгляд на двух альф, что вот-вот и загрызут друг друга.