Пятнадцать (2/2)

— Слушай, ну не закапывай себя всего лишь из-за одного доктора, — произносит старший.

— Юнги, а ты Чимина любишь? — спрашивает Намджун.

— Да, конечно люблю, — кивает Мин.

— И я Сокджина люблю. Ведь неважно, что любовь у нас невзаимная, на мои чувства это не влияет. Больно делает — это да, но не заставляет любить его меньше.

Юнги не знает, как это — любить невзаимно. Они с Чимином сошлись довольно быстро, а здесь все иначе. Целых три месяца — срок немаленький и ведь все это время его постоянно не принимали, а тот все никак не унимался. Какую же силу надо иметь, чтобы каждый раз приходить туда снова и снова.

— А давай я поговорю с ним? — предлагает Мин.

— И что ты ему скажешь, — улыбается Намджун, — нет, все нормально. Говорю же. Просто мне нужно время, чтобы пострадать немного, но все будет в порядке.

Юнги поднимается с кровати и идёт в прихожку, надевая ботинки.

— Я сейчас, — произносит Мин, — схожу за водкой. Она поможет.

— Да не поможет она, — в ответ произносит младший, но его уже не слышат. Дверь хлопает.

Намджун прикрывает глаза. Ну нет, тридцатилетнему мужику разбили сердце. И ладно бы кто, а то такой же мужик. Ким усмехается невесело, потому что сердцу его не объяснишь ничего. Оно само живёт как хочет. Выбирает того, кто нравится и любит Сокджина. Такое ощущение, что Джун сам не может ничего решать. Влюбился бы тогда в какую-нибудь ветреную красотку и завёл бы с ней детей. Но судьба решила иначе: он особенный и вкусы у него довольно специфические.

— А вот и зря Вы, доктор, отказались сердце моё лечить. Оно теперь болит, не переставая... — произносит Намджун в пустоту.

Юнги возвращается скоро. Бегом бежал что ли... Подмышкой у него бутылка литровая. Он проходит на кухню, сам отыскивает две стопки и приносит все это к Киму.

— Знаешь, меня мой убьёт, если узнает, — смеётся Мин, разливая алкоголь, — но ради тебя, дружище, готов рискнуть...

— Спасибо, — кивает Намджун, — но мне хочется, чтобы от моей влюблённости страдало как можно меньше человек.

Они больше не разговаривают, только пьют. Ким зажмуривается, ощущая, как водка обжигает горло. Перед глазами лицо Сокджина и произнесенное его голосом то, что он, кроме благодарности, ничего больше к нему не чувствует.

— Эй, давай ещё по одной, — Мин рукой бьёт по плечу, потому что заметил, что его друг о чем-то задумался.

— Глаза у него такие красивые и улыбка тоже. Только он редко при мне улыбается, — Ким сам расплывается в улыбке.

— Чёт тебя, приятель, кроет сильно. Ты ел сегодня вообще?

— Нет. Не ел.

— Тогда отменяется наша с тобой внеплановая попойка. Надо сначала поесть, — Юнги снова идёт на кухню и смотрит, что бы ему сделать. Он вообще не готовит, но простую яичницу уж сможет пожарить.

Через десять минут Мин приносит еду на тарелках, а Намджун уже спит.

— За десять дней выспаться не успел, что ли... Не понимаю, — шёпотом произносит Юнги.

Время близится к вечеру. Мин вспоминает, что у него тоже есть семья и решает все же пойти домой. Есть у него ощущение, что Ким проспит до утра, потому что бутылка водки наполовину опустошена. Значит, Намджун за десять минут охреначил все это в одного. Нехило. Юнги еду ставит в холодильник, не зная, будет ли Джун подогревать его кулинарный шедевр завтра.

Намджун спит до самого утра и просыпается в восемь от странного ощущения в организме. Он привстаёт на локтях и осматривает свою комнату: все вокруг кружится и в глазах темнеет.

— Вот хрень, — хмурится мужчина.

Зря он вчера водку на голодный желудок пил. Он понимает это, когда звонит Юнги по телефону и просит занести каких-нибудь лекарств.

— Что-то, что обезболит, ага? — произносит младший, держась за живот, и дует в трубку. Мина слышно плохо, — Алло, слышно меня?

Связь обрывается, Ким, злясь, рукой ударяет по телефону и кладёт трубку на подставку. Голова болит, а ещё ноги не держат. Мужчина моргает пару раз и валится на пол, так и не успев дойти до кровати.