Двенадцать (1/2)
— Не вижу никаких проблем, с сердцем все нормально, — отвечает доктор в белом халате, поправляя свои очки, а в руках держа результаты ЭКГ<span class="footnote" id="fn_31091111_0"></span>.
— Странно, — выдыхает Намджун, — болит что-то в последнее время.
На него поднимают взгляд совершенно строгий. Глаза тёмные, а красивые черты лица напоминают произведение искусства. На бейджике чёрными печатными буквами выведено: Ким Сокджин.
— Зачем ты продолжаешь это делать? — Сокджин заламывает бровь, смотря теперь подозрительно.
— Не могу спать. О тебе все думаю, а мышца эта кровь гоняет по всему телу. Сделай что-нибудь...
Доктор Ким разворачивается на крутящемся стуле к столику у стены и вздыхает:
— Пропишу путёвку в санаторий. Много ходить, пить воды и как можно меньше стресса.
— Я люблю тебя! — кричит Намджун, — Санаторий не вылечит это.
— И не курить, а то дымишь как паровоз, — игнорирует врач, опустив глаза и записывая что-то в карточке своего пациента.
— Снова делаешь вид, что меня нет, да? — Джун кулаком стучит по столу, возмущаясь. Его обидели сильно.
— Намджун, чего ты хочешь? Я тебе говорил по-хорошему: я не гей, говорил даже по-плохому, а тебе все мало... Ну что мне ещё сделать, чтобы ты, наконец, понял?
— Свидание.
Сокджин почти стонет. Встаёт со стула, подходит к окну, к открытой форточке. Там, на улице, видно, как бесятся дети, гуляют мамашки с колясками. Все радуются весне. И лишь один Намджун портит настроение.
— Всего одно, Джини, — ласково продолжает владелец борделя, — Ты не бойся: руки я распускать не буду.
— Почему я? — устало шепчет доктор.
— Ты самый лучший на свете. Разве не ясно? — усмехается Намджун.
— Ты приходишь сюда каждый день в течение уже трех месяцев, а принять я тебя обязан, ведь поликлиника у нас государственная. А тебе действительно так нравится сидеть в очереди по несколько часов, чтобы зайти в мой кабинет и сморозить очередную глупость?
– Да, — твёрдо кивает Намджун. Неважно, что врач этого не видит.
— Твое приемное время закончилось. Там у людей реальные проблемы, а ты занимаешься ерундой.
— Ты о свидании подумай ещё. Кстати, — Джун на столик кладёт визитку, — я слышал, у вас процедурный кабинет сейчас на ремонте. Штукатурка обвалилась. Ты звони, я ребят найму, они придут и все сделают в два счета.
Доктор оборачивается и произносит рассерженно:
— Вон с моих глаз! И завтра не пытайся даже на порог больницы зайти — не пустят!
Намджун уходит из кабинета, заскакивает в столовую внизу и покупает себе парочку сдобных булочек в дорогу. Настроение у него не самое хорошее, но сегодня, на удивление, Джин не был слишком злым.
Из всех людей мира, ладно, Советского Союза, его угораздило влюбиться именно в этого доктора. Почти в святого человека. Ему бы ещё нимб над головой и крылышки. Намджун не знает, почему так случилось. Не уверен, почему его извращенная фантазия посягнула на врачей, но сердцу не прикажешь. Красивый он такой, зараза. И ведь улыбка у него такая же очаровательная, что ни один умеющий мальчик в борделе не сможет её превзойти.
От Сокджина у него по телу дрожь проходится мелкая. От него улыбка на лице дурацкая и желание петь в душе песни самые незамысловатые о любви. Никогда такого не было. Да неужели встретились те самые две половинки одного сердца?
Ага, как же. Доктор Ким у нас слишком идеальный. Он у нас не гей, видите ли.
— Скромник хренов, — шипит Намджун себе под ноги, а затем плюется ядовито прямо на асфальт, — даже Юнги поддался, а врач этот-то конечно... Другой масти.
И ведь тот уже три месяца держится. Перед самим Намджуном устоять пытается и сопротивляется. У владельца борделя толпы очередей, вот такой он крутой и шикарный. Да все мечтают с ним переспать, Джун уверен, что даже Юнги хоть раз да задумывался об этом.