Бобка (1/2)

Кир прижал ладонь ко рту. Бродяжка лежал на спине, раскинув руки. Ладони были не то чтобы сжаты в кулаки, просто прикрыты, как у спящего. Грязь под неровно обкусанными ногтями, грязь во всех складочках и линиях — обычные руки обычного ребёнка. Глаза остекленели, голубые радужки приобрели слепой молочный оттенок — а может, так казалось, потому что труп пялился в никуда, а может, пацан и при жизни был слепым. Приоткрытый, скривившийся рот с каким-то тёмным потёком из одного уголка — вроде бы не кровь, скорее рвота или табачная жвачка. Расстёгнутая рубашка без единой пуговицы. Тонкая грязная шея. Торчащие ключицы. А дальше — страшное. Как в учебниках анатомии, только неряшливо, вперемешку, всмятку, с мухами.

Кир наконец сообразил взять за плечо Елисея. Для этого пришлось убрать руку ото рта: другая была занята пакетом с покупками.

— Не смотри. Пойдём.

— О, это ж Бобка, — сказал Елисей, с любопытством разглядывая труп.

— Ты его знаешь? — спросил Кир и поправился: — Знал?

— Ну, типа того. Он мой брат. — Елисей задрал голову, насладился выражением лица Кира и пояснил: — Мы братались слюной и кровью. Хочешь, и с тобой побратаемся?

Кир машинально помотал головой:

— Пойдём отсюда.

Елисей вздохнул и спросил:

— Есть монетка?

Кир порылся в карманах в поисках мелочи и снова помотал головой.

— Жалко. — Елисей нагнулся, подобрал пивную крышку, вложил её в мёртвую Бобкину ладошку и пояснил: — Это плата за перевозку на тот свет. Лучше монетку, но и крышка сойдёт.

— Да? — переспросил Кир.

— Мы всегда так делаем, — пожал плечами Елисей.

— Пойдём, — попросил Кир.

Елисей бросил на Бобку прощальный взгляд и затараторил: