Часть 1. Возвращение (2/2)
Лили почти не разговаривала с людьми, односложно отвечала на обращения, не проявляла эмоций, ни о чем не спрашивала. Спустя две недели реабилитации к ней наведался психотерапевт. «У девочки посттравматическое расстройство, — заключил он, — одиночество в больничных стенах лишь усугубляет ее состояние. Возможно при смене обстановки, в окружении других детей…».
Лили было страшно признать, что все происходящее с ней — правда. Она очнулась в 1987 году, в теле ребенка, отрезанная от мира магии, среди чужих людей. Лили должна была умереть, ведь закрыла собой Гарри, попав под проклятие Авады Кедарвы.
«Гарри… Жив ли он? Где он? А Джеймс…».
От этих мыслей невыносимо щемило сердце. Она избегала их, избегала реальности, но реальность то и дело давала понять, что она жива и должна двигаться дальше.
Спустя два месяца, 17 июля Лили выписали. Ей собрали небольшой чемодан, состоящий из вещей Мии, и отправили в приют Беррингтон на краю Шеффилда, находящийся примерно в восьми милях от больницы. Она научилась отзываться на новое имя, привыкла к телу и голосу, смогла смириться с новым положением и решила во что бы ты ни стало все выяснить. Управляющая приютом, миссис Патриция Китс, тепло встретила Лили. Ей провели краткую экскурсию по зданию, представили воспитателям и детям, определили кровать в общей спальне и накормили обедом. Она выяснила, что и приют не связан с магическим миром, детей обучали в приюте и не переводили в другие школы. Она должна была вернуться к волшебникам. Узнать, что произошло после ее смерти, что с Гарри, с Орденом, с Воландемортом.
«Почему он нашел их? Почему чары Фиделиуса не сработали? Их предали? Почему Орден не защитил ее семью? Почему Дамблдор не защитил? Ведь он дал слово…»
Каждый день она прокручивала эти мысли в голове и пыталась придумать способ связи с волшебным миром. Она была ребенком маглов и не обладала магией. В ней зародилась надежда на возвращение в Хогвартс в качестве ученицы, но волшебство не просыпалось и могло не проснуться до заветных одиннадцати лет.
Время шло. Лето сменилось осенью, осень уступила место зиме. Лили жила практически изолированно от остальных воспитанников. Многие дети сторонились ее, ведь она не играла в игры, не смотрела телевизор, кроме новостной хроники, проводила все свободное время за чтением разных книг, училась и помогала в работе воспитателям. Перед Рождеством в приют перевели четырнадцатилетнюю девочку по имени Руби. Она была дикая, неуправляемая и быстро собрала вокруг себя группу из непослушных детей. Руби сразу невзлюбила молчаливую Лили и всячески пыталась ее задеть. Переворачивала вверх дном постель, портила вещи, толкала и кидалась едой. Воспитатели не справлялись с буйным подростком, а Лили была физически слаба и не могла как следует постоять за себя. В феврале 1988 Руби нарочно толкнула Лили в столовой, и та упала, больно приложившись коленом об пол. Руби с подружками противно захихикали. В тот миг злость затмила Лили разум.
- Курица. – Прошипела она сквозь зубы.
Гадкая ухмылка исчезла с лица Руби, и она пыталась ответить, но изо рта вместо слов вырвалось громкое кудахтанье. В полной растерянности девочка заметалась на месте, не прекращая кудахтать. Повсюду раздался хохот, воспитатели вбежали в столовую на шум. Вернув спустя несколько минут дар речи, Руби в слезах тыкала пальцем на Лили, выкрикивая: «Это она! Это Мия!!!». Лили стояла совершенно обескураженная. Не помня себя от радости, она заливисто рассмеялась, глядя ей в лицо.
«Магия! Во мне проснулась магия!».
После эпизода в столовой Руби не единожды пыталась подгадить Лили, но всякий раз с ней случались странные неприятности. При последней попытке швырнуть в Лили мяч он угодил в стену, а потом стремительно запрыгал в сторону Руби, которая в страхе попыталась сбежать. Мяч угодил прямиком в затылок, сбивая девчонку с ног. Больше над Лили никто не издевался.
Ей оставалось только дождаться одиннадцати лет и получить заветное письмо. Она зачеркивала дни в ручном календаре и продумывала разные планы действий. Ей отчаянно хотелось рассказать Дамблдору и другим членам Ордена о своем возвращении, но что-то внутри не поддерживало эту идею. Тайный голос подсказывал, что для начала нужно разобраться в обстоятельствах ее смерти. В конце концов, она решила молчать до тех пор, пока не найдет сына и ответы на свои вопросы.