Глава 19. Друзья (2/2)

– Вадя, традиции – чудэсная вещь. Но им свойственно меняться, потому что они неразрывно связаны с законами. А законы переменчивы, как витки истории. Традиции лишь опора. И самое важное в десяти заповедях написали. Остальное понэмают по-своему, правят, ковэркают. А главное что? Главное долг не забыть и основной постулат помнить. Совесть постулат этот, а не книги в дрэвности писаные. Другим соврешь, себе – не получится. Вот говорят: «Свобода личности». Да вэдь у свободы обратная сторона есть. Эгоизмом зовется. «Не хочу служить, пусть другие служат». По-совести ли? Нэт. И никакие священные книги не исправят того, кто с дэтства этой самой совести не растил, кто слова долг не знает, кто считает себя никому не обязанным. Здесь каждый тебэ не что-нибудь, а жизнь должен! Было бы больше одной – и то бы не расплатиться. Убивать – смертный грех. И каждый из нас его совершил не по разу. Рядом с тобой. Ты видел. Мы видели. Самое страшное уже рассмотрели. Говори, Тихе. Не обижай друзэй, дарагой.

Вадим сжался под пронизывающим взглядом. И как с таким поспоришь?

– Джано, я свое слово сказал. Откатить назад не получится.

– Вот и кати быстрее, – вставил Волк, одобрительно похлопав Джейрана по плечу. Вот редко говорит, а как смолвит, так будто боженька!

Вадим вздохнул. За все время своего рассказа он ни разу не посмотрел на друзей. Не хотел видеть ни разочарования, ни чего хуже – отвращения. Где-то на задворках мелькало, что это последняя их посиделка. В этом составе так точно. Не факт, что христианское всепрощение Джано выстоит под такими подробностями. Лайка на нестандартные отношения всегда кривился. Молчать молчал, но мнение, как говорится, на лице написано. Может, и промолчит, но руки лишний раз, наверняка, не пожмет. Волк вообще темная личность. По жизни замкнутый одиночка, фиг проссышь что командир там в своей голове думает. А за все время разговора молчавший Барсук вообще предпочитает трепаться кулаками. «Оно так понятнее», – улыбнётся и – с правой по морде, чтобы сразу всё всем ясно.

Рассказ занял что-то около получаса. Глядя сквозь окно на часы на другой стороне улицы, Вадим отсчитывал минуты тишины воцарившейся после. Стрелка прошла не меньше десяти. Еще пару минут подождет, и если ничего не услышит в свой адрес, встанет, вытрясет из архива последний бланк, подпишет и рванет домой. У него даже возможности позвонить сейчас нет – телефоны сдали перед заданием в камеру хранения. Секретность, хули! Что там сейчас творится дома? Пять дней Вадим как на противотанковых ежах задницей, хотя задание – короче редко выпадают. И сейчас еле держится.

– И это я тэбе про совесть говорил? – задумчиво, ни к кому не обращаясь, глядя в стол сказал Джано.

А после поднял глаза на Вадима. Уже не горной вековой мудростью горящие, а растерянные и будто извиняющиеся.

– Тэбе, взвалившему на себя такое, что никому из нас не по силам. Ты же… ты же за этих пацанов жизнь свою на кон положил, Тихе! Будущее свое. Нэт. Не судья я тэбе в этом деле, Вадим. Рука не подымется, слово изо рта не вылетит. Потому что сам бы… не вынес такого. И я понял, почэму ты молчал, к чэму про традиции вспомнил. Я тебе скажу так. Коли жить человек после такой бэды начинает, если такие… отношения раны подобные лечить способны, то нет вам судьи кроме бога. Человеку такое судить не по силам. А вот тут, – он похлопал себя по груди, – вэра живет. Что даже Он тебя не осудит. Как бы у вас потом не сложилось.

– И ты один с самой весны? – спросил Волк хмуро, и уточнил, – В одиночку справляешься?

Вадим пожал плечами.

– Почему один? Кит круглые сутки на проводе. Теперь вот Тай появился. Правда, я пока с ним близко не общался. Хрен знает, как дальше будет.

– А нам не звонил, потому что считал, что не поймем? Что обзовем пидарасом, все хорошее забудем и руки не подадим? Ты вообще охренел, Тихе?! – Волк стукнул кулаком по столу, – Вот у меня сейчас искреннее желание припомнить, что я с тобой за побитую рожу еще не рассчитался! Плевать мне с кем ты жизнь делишь! Хоть с жирной негритянкой в розовую полосочку, хоть с вождем племени папуасов! Мне это нахуй не интересно! А вот что у меня друг при личной встрече зеленее амуниции, это да! И особенно интересно, почему этот друг своим не набрал, когда надо было!

Вадим растерянно посмотрел на Волка. Он только сейчас запоздало начал втыкать, что уже два человека его не осудили, а если и ругают, так за то, что молчал.

– Лех, ты…

– А вы заметили? – встрял в разговор Барсук, прикуривая сигарету.

«Бить не будет», – отметил про себя Вадим, все еще пребывая в прострации, – «Он с сигаретой не дерется».

– Трудно было не заметить, – сказал Лайка, – На моей памяти такое впервые.

– Э-э. Парни, вы о чем?

– Ты на задании ни разу не сорвался, – пояснил Волк, тоже прикуривая, – Шел как по учебнику. Я все ловил себя на мысли: «Ну когда же? Не может же Удача без мясорубки». А ты до последнего. И потом ровный-ровный. Как идеальный солдат. Только у крючкотворцев наших тебя заносить начало. Знаешь что, Тихе. С кем ты дом делишь, с кем у тебя интим – мне то без надобности. Но что дома тебя ждут и что ты живым вернуться хочешь – видно, как цель ракетчиков посредине чистополя. И уже только за это я твоим пацанам в ноги готов поклониться. Мы тебе обязаны, но хоронить тебя самого, потому что тебя невовремя занесло на повороте – нахуй такую движуху. Проживем без нее.

В этот момент у Волка зазвонил телефон.

– Да, товарищ генерал! В «Девяти ключах». Ждем.

Генерал объявился через десять минут, взмыленный, будто в скачках бежал вместо лошади. Пока его не было беседа заглохла. Вадим, все еще пребывая в шоковом состоянии от осознания, что разговор закончился благополучно, витал в своих мыслях. Джано кликнул официанта, и они успели сделать еще несколько глотков.

Когда дверь открылась, все встали, но Дмитрий Павлович, бросил: «Вольно!» махнул рукой и шлепнул Вадиму на грудь исписанную бумагу.

– Касаткин звонил. Пока все в порядке, но ему не нравится состояние Леля. Бумаги заполнены, такси снаружи. Телефон…

– А телефон заберем и привезем мы, – встрял Волк, давая понять генералу, что в курсе ситуации, – И, Тихе. Не позвонишь в случае проблем, я тебя как в этом вашем БДСМ: поперек колена и по голой жопе! А сейчас дуй давай! Тебя ждут.

Слов у Вадима не нашлось. Он машинально отдал честь старшим, кивнул равным, получил в ответ ободряющие ухмылки и рванул на улицу. Быстрее, а то глаза как-то подозрительно влажные. Стыд какой!