Глава 32. Чёрная косточка (2/2)
― Должочек старый взыскать, Ыляку, ― всё так же дружелюбно, отчего по спине бежали мурашки и подкашивались ноги, ответил Эрлик. ― Или, чтобы память освежить, мне лучше называть тебя Харыысхан?
Ярославе стало дурно. Выходит, что и чёрный шаман, к воздушной могиле которого она так необдуманно послала Айвазова в самом начале экспедиции, был Бабогуровым. Всеслав-Всеслав, отец-отец, какие тайны ещё скрывает ваш род? Тут же вспомнился Золотой сказ Енисея о князе-вороне и Колдуне-Левой-Руки. Древность связи рода Айвазова и Эрлика пугала.
Айвазов ничего не ответил, только смотрел хмуро и вцепился в косточку, как утопающий в соломинку. А Эрлик продолжал:
― Харрыысхан годков сто пятьдесят назад сильно опарафинился. И теперь тебе, Ыляку, надобно его оплошность исправить. Видишь ли, я здесь сижу, над златом чахну, особо никуда не хожу. ― Ярославе показалось, что Эрлик задумался. ― А ко мне ходят. И субчики порой являются престранные и пренеприятные. Тёзочка твой, Илюша Баринов, тридцать годиков назад приходил. Ну не мог я ему отказать, Леночка, не серчай. За землицу истинной любовью не каждый платит. И, заметь, как земельке совсем худо стало — я тебя отпустил. ― Лена при словах Хозяина Смерти побледнела и потёрла живот. ― Так вот, о дельце. Не так давно явился ко мне ветрогончик ― Малюта Яхонтов. Ох уж неугомонный род! Договорчик у меня с ним образовался. Превыгодный! Но вот в последнее время нехорошо стало. Ветрогончик золотишка по-лёгкому потырил, да стал бесчинствовать. Заигрался Малюта Златович. Косточку его ― такую же чёрненькую, как у тебя, Ыляку, с договорчиком, надобно возвратить мне.
― Если ты такой сильный, а дело лёгкое, почему сам не сделаешь? ― Айвазов, похоже, с ума сходил от страха и вёл себя совершенно неосмотрительно.
― Потому что Харыысхан, в миру Мстислав Бабогуров, кое-что задолжал мне. ― От «улыбки» Эрлика Ярослава убежала бы на другой край срединного мира. ― Поэтому теперь тебе, Ыляку, заданьице. Верни чёрную косточку Яхонтова мне. И да: в третий раз меня гневить не советую. Плохо будет. А оно и сейчас уже нехорошо. И, на будущее: если совсем всё погано станет, придётся кому-то из вас, ребятушки, топать за голубой лесной травой, что поёт и ночью, и днём, что крушит железо и сталь. Сказку, я надеюсь, все выучили? Всё, по домам, горшкам и баиньки!
Эрлик махнул огромной рукой, и ГЭС снова встала на место, оглушив сбившихся в кучу присутствующих диким грохотом. А через миг Ярослава почувствовала, как молчавшие до этого тёсы заголосили и наперегонки ринулись к ней: исполнять все пропущенные веления хозяйки.
«Хорошо назад доберёмся», ― подумала Ярослава, чувствуя, что ноги её уже не держат.
Она подняла голову и поглядела на небо: на неё смотрела ярко-жёлтая полная луна. Тучи разошлись, дождь прекратился, а над верхушками пихт виднелись стремительно приближавшиеся звероподобные тёсы.
***</p>
― Словно из мелких-мелких сит третью неделю моросит. ― Маргарита Алексеевна развлекала набившихся в аил испуганных и продрогших студентов песнями. Те, более-менее оживившись, подпевали, а Наташа, набрав горячего какао в кружки, стояла, прислонившись к дверному косяку и слушала. ― Чтоб не погас у нас костер, веток подбрось.
Её костром был Адам, а ветками ― тишина и забота. Все, кто не пошёл на ГЭС, сидели в домике Горыныча и жарили картошку с тушёнкой. Вернее, жарил Горыныч. Адам же смотрел в никуда, Баринов курил одну сигарету за другой ― переживал за Лену, а папа пытался объяснить МЧС, что им нужна помощь. Каким-то чудом заработал телефон, и теперь через налетавшие помехи были слышны отмазки МЧСника по громкой связи.
― Я уже говорил Михаилу Михайловичу в марте и вам повторяю, ― устало и раздражённо произнёс МЧСник. ― Если мы поедем вас спасать и вызволять с этой вашей биостанции, то израсходуем месячную норму горючего. А как прикажете потом отчитываться? Тем более, что спасать надо не студента КГУ, а сотрудника другого ведомства и члена другой экспедиции…
У Наташи в голове что-то щёлкнуло. Так бывало, когда терпеть хамство и произвол уже не было сил. Она вихрем подлетела к побагровевшему папе и прохрипела в трубку:
― Вы сейчас же организуете помощь! Или по миру пойдёте чудью белоглазой!
― Я понял, сейчас пришлём катер! ― В голосе МЧСника послышался страх, и Наташа была уверена, что тот тоже был колдуном. Из числа этих странных, земных.
― Я ждал, что она мне примерно то же самое скажет. Когда увидел Лену после всех лет её жизни лисой, ― вдруг произнёс Илья Николаевич и посмотрел на Наташу. В его светлых голубых глазах под густыми бровями плескалась печаль.
― Лена вас любит и ждёт ребёнка. Она так сказать не могла. ― Наташа была в этом уверена. Но что бы она сама сказала Адаму, если бы забеременела от него?.. ― Что вы знаете про Кощея, Илья Николаевич? ― Как только она увидела громадину ожившей ГЭС, то сразу поняла, кто пожаловал в «Курью».
― Я как не знал ничего про него тридцать лет назад, так и сейчас не знаю. Я ведь дичок, допрашивать меня бессмысленно, ― отозвался Баринов. ― А вот Злат Яхонтов знал. ― Он прикурил снова. ― Я ведь ни бум-бум в колдовских делах. А Злат тогда, в девяностом году, всё вокруг своей ГЭС крутился ― лелеял постройку золотоплавильного заводика. Вот и говорила про него Лена, что он ― колдун. И я подглядел, как он ветром оборачивался и летал над рекой. А потом бабка Анфиса в своей избушке-на-курьих-ножках сказала, что с Кощеем можно пообщаться с помощью чёрной косточки. И договор на ней же заключить. Косточку-то кто хочешь может сварить, но я решил попросить Злата о помощи. Заключил сделку с врагом. ― Илья Николаевич невесело усмехнулся. ― Мы вместе сварили косточку и отправились на ГЭС. Я использовал Злата, но оказалось, что и он меня ― тоже. Начал с Кощеем за себя договариваться, игру за моей спиной вёл. Да только что-то не так пошло. Мою просьбу Кощей выполнил, а Злата в посмертье забрал. Раз, и нет колдуна. Кощей-то просил самое дорогое. Я отдал Лену, а Злат предлагал… наследника. Вот как выходит: получи Злат желаемое, прожил бы я с Леной долго и счастливо. Но… я так хотел спасти её землю… Показать, что и дичок на что-то способен…
― Злат Яхонтов умер здесь? ― недоуменно спросила Наташа.
― Да, ― кивнул Баринов. ― Официальная версия ― остановка сердца. Но я видел, как он синим духом к Кощею пошёл и в сияние влился. За его телом потом Малюта приезжал ― сынок его, и пообещал в администрации, что заберёт себе карасукское золото.
Наташа вздрогнула, поблагодарила Баринова и вышла на улицу отдышаться. Причин для страха перед Яхонтовым стало ещё больше. Особенно после того, как она узнала, что золото республики и учёные «Курьи» послужили невольными триггерами гибели его отца. Вздохнув и стараясь взять себя в руки, Наташа с удивлением поняла, что не мокнет.
Дождь прекратился, а в чистом небе, залитом золотым светом полной луны, замаячили зверообразные тени духов, нёсшие всадников. Ведуньи и Илья возвратились от Кощея.
Наташа устало опустилась на крыльцо и закрыла лицо руками. Она не представляла, что ждёт её дальше. Хотелось одного ― домой, к маме. Чтобы, наконец, узнать всю правду о себе. Ту, что не могла рассказать даже Ярослава Ростиславовна.