Some time after (1/1)
Иногда кажется, что некоторые вещи невозможно выкинуть из головы. На языке крутится только одна фраза, что можно было бы повторять вечность, хоть и с возрастом приходит осознание того, что это всего лишь безумные порывы, говорящие в нас самих. С той бутылки прошел не один год, после которого все завертелось пуще прежнего, и я даже не хочу говорить, почему мы вообще ничего не хотели замечать.
Когда Мартин узнал, что у нас будет ребенок, на его лице я видела лишь замешательство, ведь с таким странным образом жизни, несколько похожим на пофигизм, мы вряд ли были готовы к таким серьезным последствиям. Но дети есть дети, и через буквально несколько дней он мне говорил, что нужно будет сделать в нашем доме ремонт. Столько суеты оказалось в нем, что иногда я даже смеялась, что мы должны были поменяться ролями.
Ему никогда не нравилось исполнять мои прихоти, которые могли мне прийти чисто на бум, а потом я от них резко открещивалась, за что часто выслушивала долгие монологи, полные ругани и мата, что в общем-то не было удивительно —Мартин всегда любил, да и до сих пор любит хорошенько выговориться, не стесняясь выражений. Мы начинали жить по-другому, и это радовало меня очень сильно.
Ну а после рождения нашего сына Джо, так и вовсе оказалось, что рутина вернула нас в прежние дни, когда уже было совсем не до веселья. Бессонные ночи, проведенные рядом с Джо, вялый и тусклый взгляд днем, похожий на кошмар наркомана, —все это сводило с ума до поры до времени. Мы работали, пытаясь оба обеспечить хорошее будущее и настоящее нашему сыну, который рос на наших глазах слишком быстро. Да и все самое интересное с Джо мы пропускали мимо глаз и ушей, потому что, как всегда было не до этого, пока в какой-то момент я просто не выдержала.
Меня хватило, увы, не надолго, поэтому я просто пришла один раз на съемки к Мартину, заглядывая в его трейлер. В руках у меня была огромная банка депрессанта, а взгляд уж совсем понурый.—Что случилось? —спросил тогда он, оборачиваясь ко мне, видно, не ожидая, что я могу к нему приехать.—Я устала, и сил моих все это терпеть уже нет. Если бы не няня Джо, я бы давно уже сама сложила вещи и отправилась бы в дурдом, —тихо проговорила я, кисло улыбаясь.—Ты могла бы взять отпуск и съездить куда-нибудь.—Да уж… Если и ты мог бы, —я встала, подходя к нему вплотную. —Ты посмотри на себя… Выглядишь, как человек давно уже не первой свежести, а синяки под глазами уже настолько замазаны гримом, что их все равно видно. И ты еще говоришь, что я одна должна уехать?—Ну… кто-то все равно должен из нас двоих работать, сама понимаешь.—Отлично, значит, когда у тебя все закончится, мы съездим вместе куда-нибудь, —серьезно заявила я. —Тем более, вы уже все равно заканчиваете с этим проектом.
Казалось, что с таким темпом жизни давно можно было сорваться, ноприходилось находить положительные стороны во всем, чтобы не пасть духом, а когда все съемки подходили к своему завершению, мы уже строили планы, куда бы мы смогли уехать хотя бы ненадолго, раз такая возможность предоставилась.
Полететь в Испанию, наверное, осенью было самым лучшим решением —время сьесты уже не такое жаркое, отчего можно гулять по городу, забывая про жару. А что уж там говорить про Джо, которому тогда недавно исполнилось полтора года. С тем проказником только и приходилось бегать то мне, то Мартину, отчего часто я слышала его такую звонкую ругань, что хотелось просто прикрыть ребенку уши от потока новых ненужных для него слов.
Уехать туда, где было бы уединенно — ближе к морю, подальше от народа, чтобы вставать и пить кофе с молоком по утрам, а вечером идти развлекаться, находя что-то подходящее уже для семейства. Надо сказать, что я не помню, чтобы это была чистая романтика, потому что Джо всегда подкидывал лишних хлопот, и в конечном итоге все равно оказывалось, что мы не отдыхали сами, а давали себе шанс провести с этим озорником больше времени.Мы покупали ему сладости и всякие игрушки, отчего тот лишь восхищенно на все смотрел, а себе мы разрешали позволять походы в ресторан, вечерние прогулки, когда Джо засыпал и мы могли ненадолго выйти. Все шло своим чередом, да и казалось это всегда прекрасным.—Я так устала уже ходить, —в один из вечеров мы бродили по парку, а после и вовсе сели где-то на скамейке вдали от народа. —Кажется, я натерла себе ноги этими новыми туфлями.—Можешь закинуть на мои, а потом мы полетим мигом к себе, иначе у этого обжоры будет слишком много вопросов, куда мы пропадали. —Мартин всегда звал его ?обжорой?, потому что рот у нашего сына всегда, казалось, был чем-то набит, даже когда он только научился ходить.
Мне же просто нравилось звать его ?хомячком?, когда тот мило надувал щеки, пытаясь говорить, когда ел. В свои полтора года Джо уже неплохо разговаривал и часто повторял за Мартином все непотребные слова, однако ему-то уж очень это нравилось, несмотря на все эти возгласы протеста.—Была бы здесь холодная банка пива, все это стало бы прекраснее, —я потерла уставшие ноги, а потом соскочила со скамейки и улыбнулась Мартину, заставляя его тоже встать. —Хотя сигарета тоже по своей сути неплоха.Мы рассмеялись, стараясь привлечь к себе как можно меньше внимания, но все было бесполезно —люди и так оборачивались на нас, смотря как на сумасшедших. Мы не держались за руки и не шли, обнимая друг друга за талию или плечи. Нет, мы просто шли рядом и смешили друг друга, пытаясь вспомнить какой-нибудь дурацкий случай из всей бесшабашной жизни.Тот месяц пролетел слишком быстро, что мы не успели и оглянуться, как уже холодело на улице и все говорило о приближающейся зиме. А тут снова съемки, все та же рутина, однако это время было по-настоящему беззаботным для всех нас. Джо рос на наших глазах и радовал нас каждой очередной пакостной выходкой, делая это совершенно несознательно.Ну и когда уже пришло время Рождества, то мы с Мартином решили дома завести домашних питомцев, отчего в один из вечеров у нас была весьма жаркая дискуссия. Мы до хрипоты спорили, кто же лучше, кто может понравиться Джо, а когда сил уже сдерживаться не было, то мы просто ругались, после чего все переходило в дикий смех и крепкие объятия, которых порой не очень хватало-то. И вот в тот же вечер мы решили завести собаку. Точнее, двух собак.И снова дом наполнялся детским и собачьим визгом, что по утрам иногда кидались подушками, чтобы отпихнуть от себя собак, с которыми нужно было выходить на прогулку, а после с неохотой заходил на кухню и наливал себе как можно больше кофе, чтобы не заснуть днем, играя с Джо, потому что отего природного любопытства не могло ничего утаиться.И, наверное, в этом надо поблагодарить меня —гены сделали свое дело.
—Сегодня твоя очередь идти с собаками гулять, —сонно прошептала я утром, пытаясь спихнуть Мартина с кровати.—Еще пять минут, и я встану, —бурчал он вечно, но пять минут проходило как всегда, а он продолжал дрыхнуть.—У тебя каждое утро начинается с этих слов. Ну уж нет, просыпайся!
И я кидала в него первое, что попадется под рукой, и только потом Мартин с неохотой подымался, долго тянувшись в кровати, отчего получал ногой по спине и резко уходил, слушая, как я падаю на теплое одеяло и сильнее в него укутываюсь.Через время Мартин приходил раздраженный, что его везде протащили, где только можно, а он хотел просто ненадолго выйти. Так еще и на пороге своей комнаты уже сидел Джо и поджидал, когда его папаша пройдет мимо комнаты, чтобы схватить его за ноги и волочиться за ним. Странная, конечно, у него была тогда игра, но зато даром он времени никогда особо не терял.—Мама, мама, мама… Папа сказал, что … —а дальше шла одна только брань, за которую хотелось выругать сына, но я-то прекрасно понимала, что он ее не с потолка брал.—Твой папа скоро будет спать с тобой, Джо, и следить за тем, чтобы себе сам в твоем присутствии мыл рот с мылом.—А это вкусно? —спросил он, запрыгивая на кровать и подбираясь ближе ко мне.—Ну, для кого-то —да, а нашему папе это еще ой как понравится.
Я тогда делала вид, что немного злюсь на Мартина, однако он и из этой мелочи мог разыграть шутку, отчего в следующий раз сама себя неловко чувствовала. Что еще сказать, искусством шутить он еще как обладал.Так проходило не одно наше утро или день, мы смело строили планы, однажды даже решились спросить у Джо, когда ему исполнилось три, кого бы ему больше всего хотелось всего —брата или сестру. Его ответ нам показался смешным: ?Только если он будет гулять с собаками вместо папы, который уже переругался вдоволь?. Но это было действительно хорошо время.
Мы успевали совмещать и работу, и дом, и семью, стараясь не светиться публично, делая все напоказ. Нет, мы с Мартином хотели, чтобы семья оставалась семьей, чтобы не предавали огласке то, что для нас было слишком личным. Да, конечно, бывали иногда дни, когда мы брали Джо с собой на работу и за ним мог кто-то присмотреть, но его точно ждала после исполнения трех лет школа, а нас —облегчение, что в доме станет чуть меньше суеты, которая, казалось, уже никогда не смогла бы закончиться.
Жизнь шла своим размеренным темпом, а мы наслаждались ею, зная, что уже не один год вместе, а значит, наши отношения да чего-то стоили тогда. А что сейчас? Все этого теперь нет, но мы не отчаиваемся, ведь есть еще столько хороших воспоминаний, которыми можно делиться, что времени на пустые сожаления и вовсе не бывает. Ведь еще рождения Грейс, золотой период в кино для нас и много новых друзей, которыми мы обрастали за все это время. Дальше было только больше...