Часть 19 (1/2)
Глядя на то, как глаза вампира наливались кровью, по коже невольно пробежали иголки, а в голове мелькали картинки не самого теплого гостеприимства. Совсем недавно упоминание о Кэти, вызвало у Секвиллбэка взрывную ярость, о чём моя шея до сих пор это прекрасно «помнила», поэтому лицо стало приобретать бледно-бессмертный оттенок.
— Рудольф… спокойно… — я пытался жестикулировать руками, чтобы не дать клыкастому отключить своё сознание от реальности и не впасть в состояние хищника, которое я потом уже не смогу остановить. Пока он ещё в образе моего любимого «клыконосца», я хоть как-то старался его вразумить, но красноглазый только всё больше вскипал, словно чайник на открытом огне.
— Смертный?! Это по твоему зову она здесь? — воспарив над полом, начал шипеть вампир, сверля меня своими одичавшими зрачками, отчего ноги стали заметно подрагивать. Ну, правда… как бы я не любил это существо, к образу зверя, пока никак не мог привыкнуть.
— Если, она здесь из-за тебя, то это плохая идея! — продолжал возмущаться Секвиллбэк, сжимая пальцы в кулаки.
— Нет, что-ты, Рудольф, я даже не знал, что она здесь появится… — мои слова стали путаться от напора грозного образа бессмертного, который с каждой минутой становился только агрессивнее.
— Враки! Всё ты знал! — блестел заалевшими кругляшами своих глаз вампир, поднимаясь всё выше куда-то к потолку, будто готовясь к атаке.
— Друг, пожалуйста, успокойся, прошу тебя. Я и сам не меньше тебя удивлен появлению моей… Кэти… — ч-чёрт… зачем я это только сказал?.. — я хлопнул себя по лицу, понимая, что сейчас с языка слетело слово, которое ни в коем случае не должно было коснуться ушей бессмертного. Рудольф прищурил глаза.
— Твоей? — вздрогнул клыкастый. — А я, тогда кто? Значит всё, что ты мне говорил, пустые слова? Или всё, что между нами произошло, чего вообще не должно было случиться, ничего не значащее для тебя, человек? Как я мог!.. Как я мог поверить какому-то смертному, поддавшись обаянию и лжи! О, небо, как же мне сейчас стыдно за свои поступки. Я — вампир, которому больше трёхсот лет, глупо влюбился в мальчишку… Ты меня предал, Томпсон!
— Ты не прав вампир! — теперь от злости и обиды, кровавым оттенком наливались глаза у меня. — Я тебе говорил и опять скажу — ТЫ для меня намного больше значишь, чем ты думаешь! Если было бы иначе, я наплевал бы на твою бессмертную шкуру и не приехал сюда! Я нёс тебя на руках до последнего момента, чтобы укрыть от солнца, когда сам думал, что умру… Не забывай, а я — смертный, в отличие от вашего бессмертного превосходительства!
В порыве негодования я даже не заметил, как опустил вампира за ногу на пол и стал упорно тыкать пальцем ему в грудь, отчего тот почти прижался к стене, стараясь выслушать меня до конца. Да какой там — я и слово ему не дал вставить.
— В конце концов, я пожертвовал своей кровью, чтобы спасти твою чертову жизнь или «не жизнь»… И ты сейчас пытаешься меня в чём-то упрекнуть? Да, я любил Кэти и может, ещё до сих пор люблю — это стоит принять — хочешь ты этого или нет! Если это тебя беспокоит и бесит — вот, кусай меня снова, ты же обычно так вымещаешь злобу?! — уже перейдя на хрипоту в голосе, я оттянул воротник и подставил шею перед носом вампира, отчего охренел даже он сам. Клыкастый вжался в стену, изумленно глядя в мои озлобленные, налившиеся кровью и слезами глаза.
— Но, прошу, не причиняй ей вред, она ни в чём не виновата, она даже не знает о твоём существовании, потому как, не верит в вампиров.
Рудольф понимал, что я находился уже на грани истерики — от моих слов и слёзной хрипоты, ноги дрогнули теперь у него… нет, не от страха… хотя, скорее, да — от страха потерять человека в своей скитальческой жизни. Сейчас его вампирский слух, словно лезвие по живой незажившей ране резануло то самое, пресловутое — «люблю Кэти», что для бессмертного было страшнее чеснока и распятия. Поэтому последние мои слова очень больно кольнули где-то в области вновь омертвевшего сердца. Секвиллбэк молча убрал мою руку от шеи и поджав губы, растворился за второй дверью комнаты Анны, которая вела в складское помещение, оставив меня в компании моего растрёпанного, глубокого дыхания.
Глупая ссора в момент сожгла и без того очень шаткие, веревочные мосты между нашими с Секвиллбэком берегами — сейчас на дне опустевшей души яростно скребли даже не кошки, а тигры, распуская её на сотню тонких волокон. Но, терпеть постоянную ревностную эпитафию со стороны бессмертного я тоже был не намерен: в конце концов, свет клином на этом вампире уж точно не сошёлся. Да… была близость, и что? Ну ничего особенного, просто подурачились, так сказать выместили подростковые гормоны и проверили свои чувства. Вампиру хоть и было более трёхсот годиков с небольшим отроду, но в душе он оставался всё тем же юным, озорным и, порою, очень капризным подростком.
В действительности, Рудольф мне очень дорог, если я, заткнув свои принципы куда подальше, готов был отдать себя в лапы черноокой владычице загробного мира ради его спасения. А он этого так и не оценил… Чёртов эгоист. Ну, и пусть катится на все четыре стороны — проживу как-нибудь без него. Тоже мне друг… Или кто он там теперь? Не важно. Складывалось такое ощущение, будто с моих глаз спала пелена вампирских чар — душевная боль стала постепенно растворяться, уступая место некой легкости во всём теле, отдаваясь тонкими покалываниями в кончиках пальцев. А как же чувства? Или… их не было вовсе?
Немного потрепав свои разбуянившиеся извилины, глядя на дверь, за которой исчез вампир, я всё же вспомнил, что где-то внизу находилась Кэт, которую, вероятно никто так и не встретил. В отражении заляпанного зеркала я уложил растрепанные волосы и резко выдохнув, всё же решил спуститься в холл.
— Тоонии!.. — радостно протянула девушка, бросившись мне на шею. — Как я рада тебя видеть, солнце моё! Так вот ты где обитаешь, я уж думала ты дома давно…
— А… э… ты что здесь делаешь? И, где Мистер Паттерсон?
— В общем, у нас небольшие проблемы с машиной и отец поехал в ближайший город в автосервис, будет скорее всего завтра. А меня привез сюда потому, что раньше бывал здесь. Он сказал, что это лучший отель во всей округе, такой же загадочный и прекрасный как Ты — поправив свою шляпку, девушка провела своими тонкими ароматными пальчиками по моим губам. — Так что, сегодня я остаюсь здесь на ночь. На-но-чь…
Я громко сглотнул, понимая намерения ее слов — она ведь хотела не просто остаться в отеле переночевать, а, вероятнее всего, желала бы провести эту ночь со мной. Нет, я конечно был бы не против, но… Руди… он этого уж точно не простит никогда — он ещё тот собственник! Нужно было как-то находить выход из тупиковой и в то же время, бредовой ситуации.
— Тони, ты чего молчишь? Ты не рад меня видеть? — отстранившись, обижалась Кэт. — Или ты меня уже разлюбил?
— Нет… п-п-почему не рад… даже о-очень… — честно говоря, я не знал, как быть: с одной стороны, я желал увидеться с Кэти, но с другой, я сейчас реально за неё боялся. Неизвестно, как себя поведет Секвиллбэк, увидев нас вместе. Поэтому, слушая её, я краем глаза старался уловить малейшее движение — Рудольф мог быть неподалёку и за нами наблюдать. И потом, как отреагируют остальные представители семейства клыкастых на появление нежной человеческой тушки в своих апартаментах — я для них в качестве пищи — строгое Табу, а вот, Кэт могла запросто оказаться свежайшим десертом, чего я никак не мог допустить. Но, как говориться, будем решать проблемы по мере их поступления.
В комнате Анны оставаться нельзя, она и вовсе одним взглядом распотрошит нас обоих на кровяные клетки. В нашей с Рудольфом комнате спал Райли, да ещё и гроб вампира украшал тусклый интерьер — не думаю, что, сея похоронная картина до одури вдохновит Кэти. В отеле была еще одна свободная комната, правда не очень большая и с односпальной кроватью. Скорее всего, она предназначена для прислуги. Так что, попросив ключи у пожилых хозяев от апартаментов, мы решили расположиться в маленькой, но очень уютной спаленке.
— А здесь очень даже хорошо, — распахнув окно и, впустив в помещение свежий воздух, восторгалась Кэт. Она скинула с себя соломенную шляпку, дав возможность ветру прикоснуться к её золотистым локонам волос, обвивавших тонкую шею.