Часть 5 (2/2)

И пока она расстегивала пуговицы, гладила его грудь, живот, бросала его рубашку на пол, он расстегнул ремень, а затем ширинку. Она стянула с него брюки с бельем. (Зачем ты это делаешь со мной?) Коснулась его груди губами. В голове промелькнула мысль перебраться на кровать. Но вместо этого он закинул ее ногу себе на бедро и растворился в ее тепле и прозвучавших у самого уха словах:

— Боже, наконец-то.

Время остановилось. Он только пытался оттянуть момент, продлить их близость. Но когда ее движения стали рваными и хаотичными и она издала стон, он больше был не в состоянии сдерживать себя и кончил с громким выдохом.

Тело все еще трепетало, когда он лениво целовал ее распухшие губы, а время рисовало закат на стене.

— Что такое волшебство, мама?

Нарцисса смеется, создавая над ними прозрачный купол-зонт, по которому бегут капли дождя.

Мама смотрит на небо. И Драко тоже смотрит туда и видит, что между облаков светит солнце.

— Каждый день случается рассвет, и каждый рассвет не похож на предыдущий, и так миллионы лет, — говорит мама. — Разве это не волшебство?

Вообще-то Драко спрашивал о другом. Он спрашивал о том, как мама с папой делают волшебство с помощью палочки. Он мечтает о собственной палочке. Мечтает, что когда научится волшебству, сделает что-то очень-очень хорошее.

Он отвлекается на корзинку с булочками. Он знает, что между ними прячется шоколадная лягушка.

Драко отодвигает салфетку, которая прикрывает выпечку. Лягушка выпрыгивает — и исчезает в траве.

Драко проснулся. Вот так всегда. В этой кровати всегда снятся подобные сны.

Он мечтал о палочке светлого волшебника и плакал, когда однажды увидел, что отец бьет Добби. А теперь?

Иногда ему казалось что то, о чем он мечтал в детстве, и то, каким стал, — это две непересекающиеся прямые.

И сон в очередной раз напомнил об этом.

Поэтому он давно, давным-давно не спал в своей постели.

На его животе лежала рука Гермионы. Перед глазами пронесся их вечер и позже, когда она обнимала его, перед тем как уснуть. Она такая красивая, с этими пышными волосами и раскрасневшимися щеками. Хотелось разбудить ее поцелуями и продолжать. Но метка на предплечье начала гореть. Пока несильно, это значит, что в столовой надо быть через час.

Драко встал, принял холодный душ и оделся во все черное. А затем подошел к окну.

Рассвет был потрясающе красив. Небо розовое, и на нем ни облачка. Его кольнуло неприятное чувство, навеянное сном и словами Гермионы, сказанными, когда они шли на поляну: «У тебя есть выбор радоваться тому, что есть, или вот так…»

Всё это время, каждый день, небо рисует новый рассвет, не похожий на тот, что был вчера, и каждый раз он проходил мимо.

Метка заныла, возвращая к заботам. Темный Лорд может послать его куда угодно. И Гермиона останется одна. Надо принести ей дурман. Пусть подготовится. Думать об этом не было приятно. Совсем.

Дурман разросся прямо под окнами. В этом году за парком никто не ухаживал. И если основной парк с розами еще как-то держался и эльфы иногда подстригали кусты, то за домом после дождей и жары началось буйное цветение. Без человеческого внимания и труда, сорняки повыскакивали тут и там, а дурман, который всегда выбирал селиться рядом с домами волшебников, так вообще окреп и пополз по парку.

Метка опять заболела. Драко нахмурился, закатал рукава рубашки. А потом заметил, что Гермиона смотрит на него.

— Одевайся, Грейнджер. У меня мало времени.

Она и не думала вставать, а только смотрела на него таким взглядом, что ему стало не по себе. В ее взгляде была боль.

— Грейнджер, не смотри на меня так, — сказал он зло, — ты же всего-навсего…

Ты всего-навсего хотела добраться до палочки. Разве не так?

Или не так?

— Я ни о чем не жалею, Малфой, — сказала она, хотя на ее лице и было написано ясно, что жалеет. Жалеет и стыдится.

— Я тоже, — сказал он.

Она встала и пошла подобрать с пола свою одежду. Чуть ли не плачет.

— Грейнджер, ты же получила… — не сдержался он, хоть и пытался. — …ты получила от меня всё, что хотела!

Она прикрыла обнаженное тело платьем.

— Я понимаю, — сказала она.

Что она, интересно, понимает?

— Неужели?

Он увидел на столе за ее спиной свою палочку.

Подошел, но прежде чем взять палочку, встал перед Гермионой. Откинул прядь волос с ее лица. Она прижала смятое платье к телу. Он только должен взять палочку… но он нагнулся и поцеловал ее плечо. Одно прикосновение. А потом она его обняла. Драко сдержался, чтобы не обнять ее в ответ, поцеловать, бросить это чертово платье на пол и остаться с ней.

Но его ждет Темный Лорд.

Драко протянул руку за ее спину и взял со стола палочку.

— Давай, поторопись.

Она покраснела и начала одеваться.

Когда она была готова, Драко взял ее за руку и трансгрессировал в парк за домом, который видел в окно.

— Тебе надо было бежать, когда могла, Грейнджер, — сказал он, подумав о том, что она могла бы взять его палочку ночью, когда он спал, сбежать и не мучить его сейчас. — Тебе понравилось колдовать моей палочкой?

— Она очень сильная. Она не полностью мне подчинилась.

Драко любил свою палочку. Сердцевина из волоса единорога, длиной ровно десять дюймов. Она сама выбрала его когда-то.

Однажды ему довелось подержать в руках палочку погибшего профессора Дамблдора. Она была очень сильной. В ней было накоплено множество заклинаний, большинство из которых Драко даже не знал. Она была мощной, но легкой, светлой и чистой ее было не назвать. А вот его палочка… В последнее время по какой-то причине она тоже стала сильнее. Легилименс, заклинание изменения внешности и другие сложные чары стали получаться проще. Но это была его палочка — палочка, о которой он мечтал, когда был ребенком.

— Я спросил, понравилось, а не какая она.

— Понравилось, — ответила Гермиона, когда он подошел ближе.

Гермиона молча смотрела на него. Они могли бы коснуться друг друга, если бы Драко сделал к ней еще полшага.

Ну же, Драко, давай.

— Боюсь, что колокольчики отцвели, Гермиона. — Он поморщился, когда метка снова начала напоминать о собрании. — Ты разве не нарвешь цветы?

— Зачем?

— Ты же всегда уходила с букетом. — Она молчала и он снова сказал: — Грейнджер…

— Дурман? — она огляделась потерянно.

— Ну ты же ведьма. Разве ведьмы не держат дома горшок с дурманом? — Драко наколдовал перчатку. Что ж… это его первый букет девушке. — Осторожнее, он ядовит.

Драко отломил стебель с тошнотворно пахнущими цветами. А затем переместил их с Гермионой в его комнату.

— Грейнджер, — сказал он, отпуская ее руку, — можешь дочитать книгу.

Он положил дурман на стол и трансгрессировал на собрание.