Ускорить необратимое (2/2)

— Фиу, химию между вами можно почувствовать даже с галерки.

— Хоукс, — он кладет руку мне на колено почти угрожающе, но не может ничего придумать. В отличие от Тодороки прочитать меня невозможно. Даже если бы меня клонировали, я бы не смог залезть к себе в голову. И из-за отсутствия аргументов, а может из-за адского стресса, Энджи не находит ничего лучше, кроме как поцеловать меня перед тысячным залом…

Аплодисменты затихают. Свет затухает. Все расходятся по домам. И только мы сидим вдвоем, смотря себе в ноги, с ужасом понимая, что только что произошло.

— Теперь они точно не станут тянуть, — шепчу я ему, когда убеждаюсь, что никого из съемочной группы не осталось.

— Мы сами все усугубили.

— Ты усугубил. После таких убедительных доводов они… да уже — они уже начали все планировать.

— Я запаниковал.

— Ты и правда та еще размазня. Поверить не могу, что я видел в тебе… пуленепробиваемого героя, настоящую машину, которая уничтожит любого на своем пути. Но вместо этого…

— Ты первый человек, который не оценил перемены во мне.

— Ха, оценил ли перемены в тебе хоть кто-то? Сейчас бы мне пригодился прежний Старатель. До того момента, как он по какой-то одному богу причине решил меняться.

— Я делаю это не ради себя. Я делаю это ради моей семьи. И всех людей, от которых зависит моя жизнь.

— Твоя персональная арка искупления? Как будто ты главный герой какого-то фильма, ей богу.

— Почему ты… срываешься на мне?

— Потому что я… агх, я устал, окей? Давай просто… останемся здесь еще ненадолго, — я разваливаюсь на диване и закрываю руками лицо. — Я могу вырубиться в любой момент.

— Поехали ко мне. Мой дом гораздо ближе твоего.

— С какой целью? Снова не выдержишь и поцелуешь меня?

— Так вот, в чем дело, — говорит он и стыдливо-разочарованно отворачивается.

— Сейчас я могу думать лишь о том, что случится после эфира. Точнее, что уже случилось.

— Почему ты так на этом зациклен? — он вновь садится на диван рядом со мной, и мне приходится подобрать ноги.

— Видимо, я достиг своего лимита. Я не знаю, что может переплюнуть такое грубое посягательство на мою свободу.

— Если ГК заставят нас сниматься в хоумвидео?

— А теперь он меня успокаивает. Кто убил Старателя и подсунул мне его копию? А? А? Отвечайте, — я направляю на опустевшие кресла пальцы, имитируя пистолеты, и Старатель снова смеется. — Не подумай, что я всерьез.

— О чем ты?

— Конечно же, я считаю, что перемены в тебе — штука замечательная. Просто сорвался.

— Вау, правда? — саркастично отвечает он.

— Ага.

— Не думал, что когда-нибудь встречу человека, еще более закрытого, чем я сам.

— Если бы они делали рейтинг, на этот раз я был бы номером один.

— Так уж и быть, уступлю.

— Ой, а куда делось желание всегда быть первым, а, Энджи?

— Иди ты. А то оставлю тебя здесь одного и вернусь в свое холостяцкое логово.

— И никакого секса?

— Никакого секса.