Глава первая. Куриный суп (1/2)

Восхождение хозяйки в мансардный этаж сопровождалось гулким топотом, от которого сотрясалась хлипкая деревянная лестница, и далёким, но неуклонно приближающимся ворчанием. Фазиль уловил эти признаки надвигающейся бури и, не успев ещё толком проснуться, в мгновение ока прыгнул на шкаф и забился поближе к стенке. Вовремя: через мгновение дверь его комнатушки отворилась, и на пороге воздвиглась монументальная фигура с метлой, при виде которой Фазиль прижал уши к голове.

Поведя грозными очами из угла в угол и не обнаружив Фазиля, хозяйка, шагая тяжело, как вестница рока, подошла к разворошённой кровати и свела чёрные брови, о чём-то размышляя. Потом с трудом наклонилась, покраснев от натуги, и заглянула под кровать, но, конечно, Фазиля там не обнаружила.

— Скотина ушастая, — пробормотала хозяйка и, кряхтя, выпрямилась. — Пылищу развёл! Шерсть по углам катается! — завозмущалась она, всё возвышая голос. — Зачем я его только пустила?!

Объект поношения сидел на шкафу, не смея дохнуть, и только хвост его непроизвольно вилял из стороны в сторону. А поскольку Фазиль всё своё внимание уделял хозяйке, то никак не мог заметить, что сметает хвостом клубы пыли, которые плавно опускаются на пол. Увлечённая бранью хозяйка не сразу, но заметила любопытное явление, и не преминула сделать из него выводы.

— А-а-а, вот ты где! — раздался победоносный крик, по силе сравнимый разве что с рёвом урагана. Вслед за этим хозяйка, сделавшись похожа на древнюю воительницу, перехватила метлу, как копьё, и пошла в атаку.

— Вот тебе! Вот! Где мои деньги?! — выкрикивала она, тыча метлой наверх. Фазиль заметался, но в узком пространстве между шкафом, потолком и стенкой спрятаться было негде. Пришлось сдаваться.

— Ну хватит, хватит! — сказал он со всем достоинством, какое только возможно для побиваемого метлой фелида. — Я слезаю!

Хозяйка отступила, мстительно сверкая чёрными глазами, а Фазиль не без труда слез со шкафа и выпрямился, пытаясь принять вид независимый и гордый.

— Довольно невежливое ваше поведение, — сказал он, отряхиваясь от пыли. — В хороших домах в жильцов швабрами не тычут.

— То в приличных людей не тычут, — парировала хозяйка. — А в ворюг хвостатых ещё как!

— Прошу меня простить, но я у вас ничего не крал!

— А денег не платишь, второй месяц уж пошёл! — свирепо возразила хозяйка.

— Другие вот полгода живут, а их не тычут! Видать, за красивые усы им всё простить можно, — не удержался Фазиль. Во втором этаже хозяйкиного дома, в лучшей и просторнейшей квартире жил красавец-пожарный. Блеск его начищенного шлема и зрелище великолепных пушистых усов оказывали на хозяйку волшебное действие: она таяла и из суровой карательницы превращалась в смущённую хихикающую девчонку, пусть по летам могла быть уже бабушкой.

— Ты на что это, гад такой, намекаешь? — переспросила хозяйка, опасно прищурившись. Фазиль, понимая, что рискует, всё-таки не смог сдержать порыва своей ехидной и далеко не человеколюбивой натуры.

— Намекать я бы не осмелился, да только слух у меня поострее вашего будет, и ежели кто ночами к кому крадётся, так я про это точно узнаю! — заявил он.

Повисла пауза, и здоровый румянец с круглых щёк хозяйки медленно пополз на лоб и подбородок, постепенно захватывая всё лицо. Фазиль, чуя неминуемую кару, прижал уши, неотрывно следя за движениями рук хозяйки. Та поудобнее перехватила метлу и страшным сдавленным голосом спросила:

— Это ты на меня, на честную женщину, такое смеешь наговаривать?

Фазиль метнул быстрый взгляд на дверь... и именно в этот момент хозяйка коварно замахнулась метлой. Только природная ловкость спасла его от удара промеж ушей. Не дожидаясь дальнейших истязаний, Фазиль подхватил свои уличные туфли и в чём был прыгнул на подоконник.

— Куда пошёл! Иди сюда! — кричала хозяйка, но желающих вернуться и испытать на себе весь гнев оскорблённой женщины не нашлось: Фазиль в мгновение ока открыл окно, взял туфли в зубы и скользнул по водосточной трубе вниз. Вслед ему прилетела метла и понёсся на всю улицу негодующий вопль, но он уже обулся, свернул за угол и припустил подальше от дома.

Он пробежал пару кварталов, оскальзываясь на покрытой наледью брусчатке, лавируя между горожанами и перепрыгивая подёрнутые льдом лужи, и только тогда остановился. Люди оглядывались на него недовольно и подозрительно: ещё бы — бегущий фелид! Раз бежит, значит, чего-то украл... Да ещё одет плохо. Вот потому Кайясы и стремятся всегда нарядиться покрасивее.

Кайясы держали неподалёку пекарню и выглядели почтенными гражданами. В приличествующих фелидам многослойных одёжках с богатой вышивкой, в мягких сапожках, в украшениях, они выступали важно и степенно, одним видом вызывая уважение. Вот их-то никто не гоняет, и даже люди с ними обращаются вежливо! Фазиль пытался к ним на работу устроиться, но Кайясы брали только с рекомендацией от людей или хотя бы уважаемых фелидов, а единственные рекомендации, которые могли дать знакомые Фазилю, звучали как «вор, мошенник и плут». Кто с такими на работу возьмёт? Фазиль печально вздохнул.

Он вышел на площадь, где вовсю шло строительство — отстраивали дома, разрушенные войной. Ещё недавно тут были руины, а теперь уже поднялся целый ряд новых домов, одетых в леса, по которым лазили, переговариваясь, строители. Оно хорошо, конечно, что война кончилась, да только Фазиля что до неё метлой тыкали, что сейчас.

Фазиль подошёл к водяной колонке, кое-как умылся и привёл себя в порядок. Настоящий туалет приличного, почтенного фелида должен занимать не меньше часа — нужно тщательно вымыться тёплой водой и мылом, высушиться, а потом поухаживать за шерстью. Для каждого участка — свой вид щёток: для ушей — поменьше и помягче, для хвоста — побольше и пожёстче. Ах какой набор щёток Фазиль недавно видел в витрине магазина! С серебряными ручками и перламутром, в специальной шкатулке с росписью! С полчаса стоял перед витриной и представлял, как будет лосниться его шерсть, если он расчешет её этими щёточками. Но потом из магазина выскочил напомаженный приказчик и Фазиля прогнал, обозвав ворюгой и предположив, что Фазиль так и ищет возможности чего-нибудь стянуть. Напоследок назвал нехорошим словом, обозначавшим не просто фелида, но фелида чернохвостого: у людей считалось, что фелиды с чёрными ушами и хвостом — самый худший, самый вороватый и приносящий несчастье подвид. Кайясам-то повезло: она — рыжая, а он — серый в полосочку. Дети у них получились смешные, кто рыжий с полосками, а кто и вовсе с огненными подпалинами на серой шёрстке...

Умывшись, Фазиль присел на каменный парапет, щурясь на весеннее солнышко. Хоть чуть-чуть, да пригревало оно, сулило близкое тепло. Деревья ещё стояли голые, ветер налетал холодный, но у подтаявшей лужи чирикали воробьи, а чуть подальше голубь начал ритуал ухаживания, раздув зоб и курлыкая перед голубкой, которая куда больше интересовалась коркой хлеба, чем кавалером. Жизнь брала своё, и весна уже чувствовалась в воздухе.

Однако долго философствовать он не смог, материальное взывало: рубашка и штаны не очень-то и грели, парапет как будто вознамерился поделиться всей накопленной за зиму стужей, а живот подводило от голода. Встав на ноги, Фазиль к тому же обнаружил, что подошва правой туфли протёрлась окончательно, и на ней образовалась дырка. Он выудил из ближайшей урны газету, сложил в несколько раз и сунул в туфлю. Поправив таким образом своё обувное положение, Фазиль пересёк площадь, дождался, когда со звоном и железным грохотом подкатит паровой трамвай, и прицепившись к нему, унёсся в сторону городского рынка.

***</p>Огромный рынок был центром притяжения множества обитателей города. Фазиль больше всего любил прилавки с едой: тут тебе и куски мяса разложены, и птичьи тушки висят, и рыба всяческая лежит — и большая, и мелкая... Копчёные окорока, колбасы, связки сосисок! А молочные отделы?! Жирное молоко, где на четыре пальца сливок собирается; жёлтое сливочное масло, густейшая сметана, сыры на любой вкус! А поодаль, у старой крепостной стены, оставшейся ещё со стародавних времён, когда город тут и заканчивался, — дымящая и чадящая святая святых, где орудует повар, жарит и мясо, и рыбу, и сосиски. Какие там стоят запахи! Кусок мяса жарится на вертеле, покрываясь золотистой корочкой; с него, шипя, капает жир, и ты берёшь этот кусок, нежный внутри, хрустящий снаружи, и вцепляешься в него зубами... Фазиль с усилием сглотнул и заставил себя отвлечься. Забесплатно в этом мире ничего не бывает, особенно для него, а посему надо добыть денег.

Способов у него было много. Первым делом он отправился к часовенке у входа на рынок. У часовенки висела деревянная копилочка, куда верующие кидали монетки. Копилочка снизу немного рассохлась, и если подлезть когтем снизу, то нет-нет, да и выпадет монетка. Самая мелкая, конечно; большая в щель не пролезет, но лиха беда начало! Фазиль считал, что бог на него за это не обидится.

Улучив момент, он подкрался к копилке и, воровато оглядываясь, добыл несколько монеток. Больше из копилки ничего не вытряхивалось, и Фазиль оставил её, пока какой-нибудь особенно рьяный священник не обиделся на него вместо бога.

В этот день список его дальнейших подвигов был таков:

1. Собирал оброненные монетки под прилавками, пока его не прогнали продавцы.

2. Продавал бесплатную клозетную бумагу.

3. Сломал задвижку в дамской туалетной комнате, а затем взимал плату за то, чтобы посторожить дверь.

4. Украл с прилавка тарелку с бесплатными кусочками сыра на пробу и продал их рабочему люду в той части рынка, где торговали инструментами и прочими железками.

5. Помог пожилой подслеповатой даме донести корзинку с покупками и поймал для неё извозчика.

6. Взял с нервного молодого продавца рыбы плату за то, чтобы перестать прохаживаться вдоль его прилавка, пристально поглядывая на огромную щуку и облизываясь.

Неустанным трудом он заработал несколько горстей мелких монеток. Взобравшись на черепичную крышу рынка, подальше от всяческих ворюг и мошенников, которых тут шмыгало великое множество, он пересчитал свой заработок и убедился, что его как раз хватит на добрую порцию жареного мяса, а то и на соус. Сердце его возрадовалось.

Перед встречей с обедом Фазиль как мог прихорошился, пальцами расчесал хвост, пригладил кисточки на ушах и отряхнул рубашку. Тарелка жареного мяса манила, он уже видел золотистую корочку, уже чувствовал запах. Солидной поступью обладающего деньгами фелида он отправился к крепостной стене и по старым истёртым ступеням вошёл в небольшое помещение, наполненное восхитительными запахами и шипением жира на раскалённых угольях. На скамьях сидели те, кто уже успел причаститься, и сосредоточенно жевали. Повар священнодействовал, переворачивая куски мяса на решётке.

Ноздри Фазиля затрепетали, рот наполнился слюной, а душа преисполнилась блаженства. Он выгреб все свои монетки и подошёл к прилавку, отделявшему служителя кухни от остального мира.

— Доброго дня вам! — изысканно поздоровался он, изогнув хвост в знак самого почтенного приветствия. — А позволите ли мне спросить...

Повар отвернул раскрасневшееся, лоснящееся лицо от решётки, увидел Фазиля и вдруг выпучил глаза и заорал:

— Ну-ка пошёл вон! Вон! Брысь отсюдова!

Хвост Фазиля метнулся из стороны в сторону, а сам Фазиль растерянно отступил, дёрнув ухом.

— Тут, наверное, вышло недоразумение... — начал было он, намереваясь объяснить, что он не воровать собирается, а очень даже тратить честно заработанное. Но повар даже слушать не стал, снял перекинутое через плечо полотенце и замахал на Фазиля, словно тот был надоедливой мухой:

— Ты гляди, наглый какой! Вон пошёл! Фу! Фу!

— Да я ведь... — попытался Фазиль оправдаться в последний раз, но тут его взяли сзади за шиворот крепкой рукой.

— Сказано — не положено, значит, не положено! — пророкотал у него над ухом густой бас человека, от которого густо пахло жареным мясом и табачищем. В следующий момент могучая сила подняла Фазиля в воздух, пронесла пару шагов и придала ускорение сзади.

С таким трудом собранные монетки со звоном рассыпались и покатились по брусчатке, а сам Фазиль с удивлением обнаружил прямо у себя под носом неровные камни мостовой.

Сзади раздавался дружный смех и восклицания навроде «как полетел, а? как полетел!»

Колени и локти саднило, но хуже всего было самолюбию. Фазиль стиснул зубы и попытался было подняться на ноги, как вдруг перед его взором возникли потрёпанные, с истёртыми носами сапоги и наконечник трости, а смех резко смолк.

— Вы не сильно ушиблись? Подняться сможете? — раздался спокойный голос, а следом к Фазилю протянулась рука. Взявшись за эту крепкую, тёплую руку Фазиль поднялся на ноги и оказался нос к носу со среднего роста полуседым человеком, облачённым в серо-зелёную шинель. Эта вот шинель, да ещё тот факт, что плечи у человека были такими широкими, что на них можно было роялю поставить и четырёх дочек Кайясов посадить кадриль играть, и ещё места бы сплясать хватило, видимо, и стали причиной того, что смеющиеся умолкли и предпочли поскорее убраться обратно в таверну.

— Благодарю вас, — чопорно сказал Фазиль, оглядывая себя и оценивая ущерб. Штаны выдержали, а вот ветхая рубашка разорвалась, и локоть был в грязи и крови.

— У вас кровь. Идёмте-ка я вам помогу, — сказал человек и подвёл Фазиля к поилке для лошадей, в которую вода изливалась из каменной драконьей морды. Человек набрал в горсть воды, обмыл Фазилю локоть, потом пошарил по карманам, достал клетчатый носовой платок таких размеров, что в него можно было завернуть младенца, и довольно ловко организовал Фазилю повязку.

— Вот так... Ничего, жить будете, — сказал он с улыбкой. — Платок можете себе оставить.

— Спасибо, — пробормотал Фазиль, обуреваемый сложными чувствами.

— Да не за что. Не все люди поганцы. Ну что ж, до свидания, — человек легонько хлопнул его по плечу и ушёл, опираясь на трость и сильно припадая на одну ногу. Фазиль смотрел ему вслед; в один момент хотел было окликнуть, но не стал, развернулся и пошёл прочь.

Монетки, конечно, растащили уже, да ему и не было до них дела. Он ушёл с рынка, попетлял немного по улочкам старого города, потом взобрался по водосточной трубе на крышу трёхэтажного дома и сел, прижавшись спиной к тёплому дымоходу. Ветер забирался под рубашку, но труба приятно согревала, и Фазиль, устроившись поудобнее, достал из кармана добычу — толстый кожаный кошелёк.

Тот человек, он сам виноват, конечно. Этот кошелёк так соблазнительно высовывался из внутреннего кармана шинели! Того и гляди упал бы, и кто-нибудь его бы украл... Фазиль сначала и не хотел его трогать, но всё так удачно сложилось, человек ничего и не заметил.

Он вообще-то редко воровал впрямую. Иной раз увидишь матрону, которая у прилавка с таким азартом торгуется, что обо всём на свете забыла; чего проще пройти рядышком и свистнуть кошелёк? А не станешь, пожалеешь, подумаешь — у неё же дети дома, кормить нечем будет. Фазиль мог тиснуть еду, смошенничать по мелочи, а то и в картишки сжульничать, если кто сядет с черноухим фелидом играть, но кошельки обычно не трогал, жалел людишек. Они вот только его не жалели!

Фазиль открыл кошелёк, и сердце у него радостно подпрыгнуло: он увидел целую пачку розовых свеженьких купюр! А в отделении сбоку ещё и монетки лежали, приятно позвякивая. Сколько денег! Можно и с хозяйкой расплатиться, и туфли новые купить, а то, может, хватит даже на набор щёток! Или на приличную жилетку с тёплой подкладкой и красивой вышивкой. Фазиль мечтал о зелёном с золотом шитье, считая, что именно такая расцветка будет сочетаться с его чёрными волосами и зелёными глазами.

Он представил, как в новой жилетке и сафьяновых сапожках приходит к хозяйке, независимо задрав хвост, и шлёпает перед ней купюры: видала, мол, ведьма эдакая? Потом он, конечно, съедет с этой квартиры, ещё не хватало — жить там, где в тебя тычут метлой!

Налетевший порыв ветра заставил его содрогнуться и вернуться к реальности. Он хотел было вынуть деньги и пересчитать, но не тронул, застыл в нерешительности.

Тот человек — он, понятно, солдат: шинель военная, хромает, с тростью ходит — стало быть, раненый. Ну и плевать Фазиль на них хотел, они хорошо теперь устроились, им пенсию платят от королевского имени и дома дают.