Взгляд со стороны. Адриан. (2/2)

Так что Адриан, не сомневаясь, снял цветастую бумагу с покупок и взял ткань. Чёрную, с кошачьими зелёными лапами!

Нуар в нём просто счастливо пел и мурлыкал одновременно.

А потом Адриан разглядел, что у него в руках, и Нуар издал долгий панический визг.

— Б-брат-тан, л-лучше нам пол-ложить…

— А я говорила, что он извращенец, — услышал Адриан голос Альи. — Ну не может в мире существовать такого идеального мальчика, как наш Адри-икинс, у него обязана быть своя страшная тайна!

Адриан замер с вытянутыми вперёд руками, держа… трусики… шортики… НИЖНЕЕ БЕЛЬЁ МАРИНЕТТ.

— Ой, да мне всё равно, — зафыркала в ответ на фразу Альи МАРИНЕТТ, — главное, что мне не надо теперь бегать по всему моллу в поисках моих панталонов.

— У тебя нет панталонов.

— Душнила.

Нино рядом булькнул; звук был такой, словно Ляиф задыхался на суше. Адриан чувствовал, как его руки трясутся, а температура подскочила примерно до тысячи градусов.

— Я-я, я не… не Марин-н-нетт, я не, не я!

— Да поняла я, что не ты, — закатила глаза Маринетт. — Может, отдашь мне уже трусы? Или тебе приглянулась расцветка?

Адриан захрипел, но руки у него действовали отдельно от тела: положили шортики обратно в пакет, прикрыли бумагой и отдали покупку Маринетт. Дюпэн-Чэн выглядела так, словно ничего не произошло, словно он и не трогал её нижнее бельё…

Маринетт поймала его паникующий взгляд и подмигнула.

— Технически, я это всё ещё не носила, там даже бирки остались. Если вам так, мальчишки, будет легче.

Будто ему от этого будет легче!

Нино нервно рассмеялся. Адриан хотел было тоже похихикать, но горло было сухим, так что он смог только сглотнуть.

— Думаю, на сегодня с шоппингом мы закончили, — резюмировала Маринетт. — Давайте-ка по домам.

Девушка выглядела напряжённой и расстроенной, а ещё уставшей, так что никто и не подумал спорить. Друзья разбились на парочки: Нино и Алье нужен был один автобус, тогда как Адриану стоило позвонить Горилле и дождаться машину. Маринетт вызвалась подождать с ним; Агрест сделал вид, что не заметил, как Алья многозначительно двигала бровями на прощание.

Перед тем как покинуть торговый центр, Маринетт и Адриан зашли сначала за оставленными вещами, затем в гардеробную, чтобы забрать верхнюю одежду.

Потом они сели на лавочку в парке напротив молла. Было холодно. Маринетт вытянула ноги, подставляя коленки в колготках солнцу, Адриан зябко кутался в зимний плащ и шарф. Дюпэн-Чэн в очередной раз удивила: в такую холодрыгу она была одета в лёгкую куртку, шорты и свитер. Ни шарфа, ни варежек, ни шапки — ужас один! Минусовая температура!

Девушка сидела и пускала ртом облачка пара, смотря, как её дыхание растворяется в холодном воздухе. Адриану некстати вспомнилось, что он так и не подготовил подарка для Маринетт на Рождество. Для Нино и Альи он давно купил презенты, но что подарить ей? Он не имел ни малейшего понятия.

— Что делать, если не знаешь, что подарить?

Маринетт закинула ногу на ногу, так и не согнув их в коленях. Она выглядела до обидного расслабленно в такой холод. Но погода была чудесной: небо казалось разлитым молоком, снег не донимал горожан своими колючими снежинками, да и ветра не было. Адриан мёрз скорее из-за пережитого стресса, чем из-за температуры.

— Раньше я бы посоветовала подарить еду или деньги. Теперь — без понятия. Только фигню не покупай, такие подарки расстраивают.

Было почти… приятно. Вот так сидеть рядом с Маринетт и думать о всяких глупостях вроде Рождества. Не о том, как он чуть не умер из-за голубей, а о чём-то таком приземлённом и очень обычном.

Дрожь, вызванную фантомным жжением в груди, Маринетт всё-таки заметила.

— Знаешь, — продолжала Маринетт с напускной беспечностью, — я чуть коньки не откинула, когда увидела тебя без сознания… я оттащила тебя к лестницам.

— Откуда про аллергию знаешь? — спросил Адриан пересохшими губами.

Маринетт хмыкнула.

— Я ваша покорная фанатка, месье Агрест. У меня есть огромная доска с твоими фотографиями, твоё расписание, заготовленные на тридцать лет вперёд подарки и пустой шкаф с пушистыми наручниками. Смекаешь?

Затем она скосила на него глаза и спросила совсем другим тоном:

— Как ты?

Адриан хотел было ответить, но губы у него свело судорогой, так что он промолчал. Сцепив руки на коленях в замок, Агрест уставился на свои пальцы в чёрных перчатках; не в просто чёрных, а в синевато-чёрных, Адриан, ты же сын модельера…

Он сгорбился и уткнулся лицом в ладони. Ткань перчаток царапнула лицо. Адриана трясло, грудь болела, снова навалилась слабость. На этот раз она была другой, идущей из головы и от нервов, а не из-за нехватки кислорода.

Маринетт насильно выпрямила его и обняла, прижимая к себе. Адриан попытался было хотя бы поблагодарить её — и не смог. Вместо связных слов изо рта вырывались всхлипы, совсем не похожие на человеческую речь.

Как же хорошо, что отец не видит его истерику!

— Всё закончилось, — раз за разом повторяла Маринетт, сильными мягкими движениями гладя Адриана по спине. — Уже всё.

Он хотел бы сказать, что это не из-за акумы; не только из-за акумы. Что Адриан испугался не Голубя в обтягивающем трико, а чего-то другого. Что этот страх в его теле записан в ДНК, передаётся от отца к сыну с начала веков, что Адриан не виноват в том, что он его испытывает…

— Это нормально, — будто вторила его мыслям Маринетт. — Плакать — это нормально. Бояться тоже. И проявлять чувства… тоже.

Адриан вцепился в её куртку и уткнулся мокрым лицом в ворот шеи. Истерика отступала. Спину неприятно потянуло: Маринетт была маленькой, и Агресту пришлось извернуться, чтобы обнять её. Он уже был выше, чем она, даже сидя…

Как же в этом маленьком теле уживалась такая большая душа?