Пятая стадия (2/2)

Проблема была только в том, что побеждать Бражника нам, — мне, — было не с руки по крайней мере до совершеннолетия моего друга Агреста. Или до его эмансипации, если она вообще возможна. Но, камон, Адриан был тем ещё пирожочком, и я бы ни за что не дала бы такой булочке эмансипироваться. Он просто не готов к самостоятельной жизни, несмотря на заработок и опасненькое хобби.

Примерно на половине пути к моему бегу присоединился Нуар. Видя моё пасмурное настроение, он только кивнул в знак приветствия, даже шутить не стал. Ну умница, я же говорила.

Размышления мои, вопреки ситуации, крутились вокруг Габриэля. Обнаружение личности Бражника, если я верно помнила, повлекло за собой появление Блана. А вот разрушенной Вселенной мне совсем не надо было. И что делать? Валить Габриэля по-тихому не вариант: Адриан не простит, тут я была уверена. Он мальчик мягкий… пока не трогаешь то, что он любит. Тогда-то и проявляется вся пакость его кошачьей натуры.

Отобрать Талисман? Так Габриэль с ним не расстаётся, носит под шейным платком. Даже если он снимает Камень Чудес на ночь, — я бы не снимала; интересно, одинаковый ли у нас с ним уровень паранойи, — то я не знала, куда он его убирает. А если в сейф? И разносить мне потом Агрест-холл по камушку, чтобы найти небольшую брошечку.

А вот допустим и нашла, и отобрала. Дальше что? У Габриэля, между прочим, был ещё сломанный Талисман Дуусу. И вряд ли Агрест-старший остановится перед своей Великой Мечтой только из-за вероятности покинуть чат навсегда. Этого мужчину уже, как мне кажется, ничто не остановит.

Я его понимала, кстати. Сама бы многое отдала, чтобы вернуть к жизни человека, которого я искренне люблю; я помнила, что был такой человек, что я писала о нём в дневнике Маринетт. Но теперь это ничего не значило, потому что не вызывало у меня в душе абсолютно никакого отклика.

Не зря здешние демиурги вычесали из моей памяти всю эту информацию. Зная себя, — и рассуждая чисто гипотетически, — я бы уговорила Адриана отдать мне кольцо Кота, чтобы вернуться. Рассказала бы всё без утайки в первую же встречу. Пусть этот мир был странным и волшебным, но, если бы меня ждали те, кого люблю я… и кто любит меня…

А ведь у меня были такие люди! Здесь. В этом мире!

Я даже остановилась. Кот упрыгал было дальше, но быстро вернулся.

— Что-то случилось, миледи?

Вместо ответа я подошла к нему и крепко обняла. Нуар сначала растерялся, после чего неловко, — никак не привыкнет, бедняга, к моей тактильности, — обнял меня в ответ. Его хвост ласково скользнул по моей икре, когда я прижалась ближе.

— Ничего такого, котёнок. Просто подумала, что у меня появились люди, из-за которых я никуда уже не денусь.

Я не смогу бросить Адриана, потому что мир был слишком жесток к нему; Агрест заслуживал кого-нибудь, кто будет не вздыхать у него за спиной, а эту спину прикрывать. Кого-то, кто обнимет, поцелует, погладит больную голову, скажет что-нибудь смешное в сложный момент и точно не оставит в одиночестве.

Кто вытащит из любой клетки, как бы страшно ни выглядели прутья.

Я не смогу бросить Алью. Она была ярким огненным всполохом, другом, которого у меня никогда не было. Грубоватая, но искренняя в своих эмоциях, креолка покорила моё сердце своими улыбками, подколками и огненными кончиками волос.

Я даже Сабину с Томасом не смогу оставить. Разбить им сердце, учитывая, что они оказались первыми, кто по-настоящему пытался стать мне родителями? Не старшими товарищами, няньками или надсмотрщиками, а именно матерью и отцом…

Нет, не могу. А значит, пора окончательно вливаться в этот мир и решать насущные проблемы. И начать стоит с одной дорогой, но слегка оступившейся креолки.

В конце концов, пускай она познает на собственной шкуре всю силу того, кто прошёл все пять стадий принятия неизбежного.