Переписки (1/2)

Мы ушли из парка раньше, чем у Адриана закончилась фотосессия. Примерно через десять минут после нашего ухода Агрест прислал мне грустный смайлик.

С парнем мы обменялись телефонами на второй день знакомства; может, ещё и из-за этого Сезер не хотела признавать, что между нами ничего нет. Телефон Адриана был у меня, у Хлои и у Нино — парни, как и в каноне, быстро и крепко сдружились.

Я и сама не понимала, как так получилось, что я заимела номерок Агреста. Моей заслуги в этом не было: на следующий день после боя с Каменным Сердцем Адриан просто подошёл ко мне на перемене между химией и литературой и предложил переписываться. Аргументировал он это красными ушами и тем, что беспокоится о моём здоровье после произошедшего. И удобством.

Что бы там Алья ни говорила, я считала, что это просто желание дружить. Ну и чувство вины: будь я на месте Адриана, точно его испытывала бы, хоть и недолго. Примерно представляю его мысли: у меня есть Камень Чудес, а Маринетт всё равно пострадала от злодея, с которым я должен был справиться одной левой. Или что-то в этом роде.

Поговорить бы с ним об этом… но встретиться с Котом Нуаром у меня не получалось. Даже отдохнуть и отоспаться нормально не выходило, несмотря на то, что Бражник всё ещё не проявлял своей скотской натуры.

Все силы у меня забирала собственная больная голова. Психолог, к которому меня упорно продолжала водить Сабина, решила, что острая фаза моего невроза уже прошла, и теперь можно меня нагрузить самостоятельной работой: медитациями под аудиогид, чтением, йогой и ещё чёрт знает чем; прошедший случай, где я пострадала от Каменного Сердца, только добавил к этому списку противосуицидальные меры. Я же к душевному здоровью относилась по-канадски серьёзно, так что тщательно выполняла все предписания и к ночи была выжата, как простынка после стирки.

Даже с Тикки нормально поговорить не выходило. Но квами у меня была золотком и благодушно махнула лапкой: времени у нас впереди — целая жизнь.

Коллеж тоже оказался не райским местом. Свою первую школу я ненавидела настолько, что психосоматически заболевала каждую неделю-две. Однажды, чтобы уйти с ненавистного немецкого, — меня задирала учительница, богатая, но совершенно неудовлетворённая жизнью, — я сделала вид, что у меня началась аллергия и расчесала руки до крови. Ух, как классный руководитель был в шоке и ужасе от этого… даже вспоминать приятно. А вот то, что я потом занесла инфекцию и до двадцати пяти мучалась высыпаниями на руках — совсем не прикольно.

Коллеж Франсуа Дюпон был немногим лучше моей прошлой школы. Здесь был психолог, — связавшийся с моим основным и спевшийся с ним, предатель, — учителя не позволяли себе никаких негативных высказываний и обучали на совесть. Как взрослому, мне было интересно учиться, но не по шесть-восемь часов же в сутки! Программа, рассчитанная на детей, иногда совершенно убивала мой мозг.

Так что не было ничего удивительного, что на уроках я могла отвлечься. К примеру, на ту же переписку с Адрианом — сначала на бумажках, а потом и по телефону.

Парень, выросший в ежовых рукавицах Габриэля и Натали, заметно обгонял программу и тоже скучал на уроках. Я предполагала, что в коллеж Адриан пошёл не ради уроков, а для социализации и дружбы, так что на маленький бумажный шарик, прилетевший на его парту сзади, отреагировал с интересом. Развернул, прочитал, — просмотрел, там была карикатура жирного кота за учебной партой, стонущего о том, что ему скучно, — обернулся ко мне и понимающе усмехнулся. Я сидела, подперев голову рукой и зажав карандаш между носом и верхней губой, что ещё больше развеселило Агреста. А моё ничего не понимающее лицо и показательное игнорирование вообще, казалось, привели его в восторг.

Адриан ответил мне кривеньким рисунком: пародия на мадам Менделееву, которая поливает уснувшего за партой моего жирного кота чем-то из пробирки. Радиоактивный значок прилагался.

Я отрисовалась жалобно мяукующей кракозяброй.

Ну, собственно говоря, так это всё и началось. После переписки, — перерисовки? — у нас пошли нормальные бумажные сообщения со стандартными вопросами о предпочтениях и обсуждением происходящего. За сдвоенную химию мы успели не только получить максимальный балл<span class="footnote" id="fn_31734532_0"></span>, но и вдоволь нахихикаться с совершенно упоротых рисуночков. После урока мадам вызвала нас и попросила больше так не отвлекаться: своим весельем мы мешали другим детям.

Я клятвенно обещала впредь не нарушать общественный правопорядок, а на следующей литературе Адриану на парту прилетел рисунок: жирный кот за решёткой, в тюремной полосатой робе и с заклеенной скотчем мордой.

Ха, только дошло. Адриан-то, оказывается, предложил обменяться номерами, чтобы не палиться на уроках с бумажками. Вот Алья будет разочарована, никакой любви, реально одно удобство!

Общение с Адрианом оказалось ненапряжным. Я сразу предупредила Агреста о своей дурной привычке: бывает, что я не отвечаю на сообщения так долго, что мне становится стыдно, и я не отвечаю на них уже по этой причине. Игнорирую.

— В таком случае, — сказала я Адриану, — если это всё-таки произойдёт, не стесняйся подойти и спросить, какого хрена. Ну или позвонить и спросить. Главное напрямую.

Смешно, что от простеньких ругательств Адриан смущался и неловко улыбался, розовея скулами.

— Договорились, — тянул лыбу мой второй друг в этом мире. — Но ты всё-таки старайся не игнорировать, хорошо?

— Ничего не могу обещать. Проблемы головы — они такие… проблемные.

— Я даже не удивлена, что ты психическая, Дюпэн-Чэн, — влезла в наш разговор Хлоя, закатывая глаза. — Кто ещё будет носить эти два нелепых хвостика?

— Ледибаг? — невинно улыбнулась я.

Было приятно видеть, как Буржуа, почему-то ставшая фанаткой супергероини, — я же не спасала её в полёте, как канонная Маринетт, — теряется и замолкает. Эх, прелесть. Хлоя была из тех девушек, что очень милы и красивы ровно до того момента как открывают рот.

Адриан тогда увёл Хлою на очередной приватный разговор. Сколько их уже таких было? Всё равно не работают.

Чаще всего мы с Агрестом перекидывались картинками, мемами и эмодзи. Чувство юмора что у меня, что у парня оказалось совершенно упоротым, и на этой волне мы неплохо спелись. На листочке я нарисовала ему двух рыбок и подписала их на русском<span class="footnote" id="fn_31734532_1"></span>, объяснив суть прикола — Агрест хохотал, словив чёткое понимание шутки. Прелестный мальчик.

На пришедший плачущий смайлик после разговора с Манон в парке я ответила эмодзи, разводящим руками. И следующим же сообщением предложила Агресту зайти в гости. Мне нужен был кто-то, чтобы сагрить<span class="footnote" id="fn_31734532_2"></span> на него Манон: в плохом настроении обычные деструктивные порывы девочки поистине ужасали.

Проще говоря, из исчадия она становилась ИСЧАДИЕМ. А оно мне надо, терпеть это в одиночестве?